Шпаги и шестеренки

– По правилам нужно было идти по внешней лестнице, – пояснил инженер своим попутчикам. – По этому коридору ходить не следует, но я решил, что некоторым из нас не стоит после выпитого передвигаться по металлической паутине, тянущейся вдоль бока нагревательной камеры над бездной в полторы тысячи футов…

– Вы меня имеете в виду? – собрался обидеться Конвей, но спохватился. – Полторы тысячи футов?

– Да, – инженер, проходя, постучал по стеклу альтметра, висевшего на стене. – Вот.

Такие приборы в медных начищенных до блеска корпусах встречались на «Борее» на каждом шагу.

Лестница к навигационному посту проходила между нагревателями, все ускорили шаг, почувствовав жар горелок и услышав характерные всхлипы нагнетателей. Мысль о том, что за не слишком толстыми металлическими стенами клокочет пламя, способное обеспечить полет громадного корабля, и что по тонким трубам перетекает термоген, насыщающий уголь, перед попаданием его в топки… Рядом была смерть, пусть заключенная в металл, пусть посаженная на привязь…

Фотографии разрушений, оставленных после взрыва в Париже «Луизы», особенно верхушка Эйфелевой башни, оплывшая, словно свечка на могиле, разошлись год назад по всему миру… Воздушные корабли не запретили, теперь без них никто не представлял себе существования цивилизованного мира, но большинство правительств европейских государств ужесточили правила их полетов над населенными территориями. Корабли теперь внушали… нет, не страх. Скорее – опасение. Как будто в доме содержат громадного пса, который послушно выполняет все приказы, но всегда остается вероятность, что он может вдруг выйти из повиновения…

Когда, наконец, добрались до входа на пост, Егоров отступил в сторону на площадке перед последним лестничным пролетом, пропуская остальных, проходившего мимо Конвея взял за локоть и мягко, но решительно, остановил возле себя.

– Да? Вы что-то хотите мне сказать? – поинтересовался Конвей. – Может, лучше завтра? Когда я, так сказать…

– Я хотел попросить вас, Джо, – тихо сказал Егоров. – Прекратите разыгрывать эту комедию.

– Какую именно? – поинтересовался Конвей.

В тусклом свете электрических лампочек, редким пунктиром разбросанных вдоль всей лестницы, лицо его выглядело каким-то помятым. Будто мышцы расслаблялись и сокращались по собственному желанию, а не по воле Конвея.

– Перестаньте прикидываться пьяным, – тихо сказал Егоров. – Я же никогда не поверю, что вы смогли так упиться с половины бутылки бренди.

– Вы в меня настолько верите? Польщен, – Конвей похлопал Егорова по плечу. – Но…

– И я внимательно следил за вашим лицом, когда вы разговаривали с инженером. На этом корабле, похоже, все врут и притворяются, но вы не входите в список лучших актеров «Борея», уж вы мне поверьте. Я бы вообще посоветовал вам внести некоторые изменения в ваше поведение. Слишком уж оно… – Егоров пошевелил пальцами в воздухе. – Искреннее, что ли. Такой образцовый представитель великого американского народа. Вы в каком звании? Или шпионите, не состоя на воинской службе?

– А сами-то, – буркнул Конвей. – Сами-то, небось, в звании не ниже майора…

– Подполковник, у нас в армии нет звания майора. Подполковник генерального штаба Егоров, – русский коротко кивнул, представляясь. – А вы…

– Джошуа Конвей, полковник. В отставке. А наш дорогой лягушатник…

– Я не уточнял, но, похоже, наш коллега, – улыбнулся Егоров. – О японце я не знаю наверняка, но почти уверен, что также из военных. У самураев разведка поставлена очень неплохо.

– А наша милая мисс Суфражистка – адмирал флота Ее Величества?

– Надеюсь, что нет. Она, в конце концов, не иностранка. Насколько я знаю, она в последний момент попала в список журналистов, сменив австрийского корреспондента. У того случился сердечный приступ, а она… У нее оказались очень неплохие связи в парламенте. Кто-то в палате пэров дружит с ее дальним родственником. Алиса вообще была здесь, в Африке, за месяц до нашего прибытия.

– Где вы там? – позвал сверху, сквозь открытую дверь Дежон. – Все в порядке?

– Да, – ответил Конвей. – У нас все в порядке. – И добавил тихо, уже для одного только подполковника Егорова: – Вы полагаете, что в ближайшее время нам предстоят… некоторые приключения? Иначе вы бы не стали раскрывать свое инкогнито.

– Как бы ни спешили солдаты с бронепоезда, но в ближайшее время «Борей» их нагонит. Спрятаться в этих местах достаточно сложно – равнина. Я полагаю, в течение ближайших часов, скорее всего, на рассвете, мы их найдем. И лучше, чтобы все были трезвыми. Ну мы же не хотим себя проспать, как это сделали ваши парни во Флориде.

– Ну да, мы предпочитаем, чтобы нас порвали честно, как ваших под Якутском, – в тон русскому ответил Конвей. – Лично я собираюсь выжить при любой сдаче карт. А вы?

Егоров не ответил, хлопнул американца рукой по плечу и быстро взбежал по ступенькам к двери в навигационный пост.

В посту царил полумрак, только небольшая лампа над самым столом с картами давала немного света. Дежурный мичман сидел за столом, лица его видно не было, только черный силуэт на сером фоне стены помещения.