Шпаргалка для ленивых любителей истории – 2. Короли и королевы Франции, 987–1498 гг.

Людовик же в своем уделе Дофине резвился, практикуясь в науке управления, вводил разные новшества и внимательно смотрел, как эти нововведения срабатывают. В ряде случаев и впрямь наступали улучшения, надо признать. Поскольку мышление у Людовика было совершенно нестандартным для того времени, принимаемые им управленческие и кадровые решения зачастую казались странными и даже неприемлемыми, их никто не понимал, особенно когда речь шла о возвышении людей недворянского происхождения, которым дофин с легким сердцем раздавал титулы и звания.

Потом ему все это надоело, и он отправился под защиту Филиппа Доброго, герцога Бургундского. Узнав об этом, Карл Седьмой высказался в том смысле, что Бургундец приютил у себя лиса, который съест всех кур в курятнике. Типа змею пригрел на груди. Виктор Дюрюи очень занятно описывает прием, который оказали дофину герцог и герцогиня Бургундские: «Он выставил себя жертвой и так жалобно принялся рассказывать о всех постигших его несчастьях, что герцог плакал, герцогиня плакала, а вместе с ними и все присутствующие». Приняли Людовика и вправду радушно, ссудили деньгами, обещали любую помощь и поддержку во всех вопросах, кроме одного: одолжить армию, чтобы развязать войну с отцом, королем Карлом Седьмым. Ввязываться в войну Филипп Добрый не хотел: годы уже не те, нужно постараться дожить свои дни в мире и покое.

Сидя в Бургундии, Людовик тренировался и доводил до совершенства искусство дворцовой и политической интриги: с одной стороны, писал отцу письма, исполненные сыновнего уважения, с другой – вбивал клинья между королем и его министрами, чтобы отдалить от Карла тех, кто к нему близок, и заменить теми, кто будет действовать в интересах дофина. Король был премного обеспокоен активностью старшего сына и начал тайком подумывать о том, чтобы оставить трон младшему, Карлу. Даже с папой римским советовался по этому вопросу. Но держалось все, разумеется, в строжайшем секрете, ибо если Людовик узнает… В общем, ничего хорошего не выйдет: придется хоронить либо самого короля, либо мальчишечку Карла.

Как мы уже знаем, подозрения в неблаговидных помыслах сына переросли у Карла Седьмого в настоящую паранойю, и отказ от еды ускорил кончину короля.

Ко времени восшествия на престол Людовик уже четырежды становился отцом, но, увы, первых троих детей потерял. За три месяца до смерти короля супруга подарила дофину четвертого ребенка, девочку Анну, которая, к счастью, выжила. Но это была всего лишь дочь. А нужен сын. Ну ладно, 38 лет – не конец жизни, может, еще повезет…

Первое, что сделал Людовик, надев корону, – разогнал управленческий аппарат покойного батюшки и призвал на службу «своих», в том числе и тех, кого когда-то отверг и прогнал его отец. Он твердо вознамерился править страной методом «от противного», поступая с точностью до наоборот по сравнению с тем, как действовал Карл Седьмой. Все, что делал отец, было в глазах сына глупым и неправильным, и сам отец, по мнению нового короля, был человеком недалеким и не достойным уважения и подражания.

Феодалы вроде бы вздохнули с облегчением, ведь они помнили, что когда-то юный Людовик встал на их сторону при попытке поднять восстание и сместить Карла Седьмого. Карла тогда спасла поддержка буржуазии, а новый монарх станет, как и прежде, опираться на крупных баронов и, главным образом, на принцев крови. Но не тут-то было!

Людовик хотел быть единовластным хозяином всей страны. И начал, действуя где силой, где хитростью и коварством, подминать под себя могущественнейшие семейства: не давали ему покоя и их обширные владения, и их притязания на власть и влияние. Что это были за семейства? Основных – всего шесть, во главе каждого стояли принцы крови, и представители этих домов будут постоянно играть важную роль в жизни и страны, и двора, и королевских семей.

Итак:

Алансонский дом;

Анжуйский дом;

Бретонский дом;

Бурбонский дом;

Бургундский дом;

Орлеанский дом.