Шпиль

Появилась голова землекопа и его руки. Он держал железный прут, прихватив большим пальцем одной руки прощупанную глубину, а другой придерживая сверкающее острие. Мастер не спеша смерил прут взглядом от пальца до пальца. Он взглянул сквозь Джослина, сложив губы, словно собирался свистнуть, но не издал ни звука. Джослин понял, что на него нарочно не обращают внимания, и оглядел неф. В дальнем конце он увидел благородную седую голову Ансельма, который сидел у самой двери, повинуясь букве его приказа, но в таком месте, где он ничего не слышал и почти ничего не видел. И Джослин снова с горечью подумал, что он совсем не такой, каким казался, хоть этому и трудно поверить. «Что ж, если не хочет бросить свое ребячество, пусть сидит там, покуда не прирастет к камню! Я не скажу ни слова».

Он опять повернулся к мастеру, и на сей раз его заметили.

— Ну как, Роджер, сын мой?

Мастер выпрямился, смахнул пыль с колен, отряхнул руки. Землекопы возобновили работу, лопаты зашуршали.

— Вы поняли, что это значит, преподобный отец?

— Лишь то, что легенды правы. Но ведь легенды всегда правы.

— Вы, священники, выбираете себе легенды по вкусу.

«Вы, священники!»

«Надо быть осторожным, не то он рассердится, — подумал Джослин. — Пока он повинуется мне, пусть болтает что угодно».

— Согласись, сын мой, ведь я говорил тебе, что этот храм-чудо, а ты не верил. Теперь ты видишь своими глазами.

— Что?

— Чудо. Ты видишь фундамент, или, вернее, видишь, что фундамента нет.

Мастер презрительно и насмешливо фыркнул.

— Фундамент есть. Но он едва выдерживает собор. Взгляните вниз, по стенке, — видите, как это сделано? Вон до тех пор щебень, ниже что-то еще, а дальше — только жидкая грязь. Они настлали бревна, а сверху насыпали щебень. Но этого мало. Наверняка есть твердый грунт, и он должен лежать у самой поверхности. Должен, или же я ничего не смыслю в своем ремесле. Наверное, здесь была отмель, намытая рекой. А эта жижа скопилась просто случайно.

Джослин торжествующе засмеялся. Он вздернул подбородок.

— Вот то-то: мастерство не дает тебе уверенности, сын мой! Ты говоришь, они настлали бревна. Так почему же не поверить, что собор плавает на этом настиле? Проще верить в чудо.

Мастер молча дождался, пока он кончит смеяться.

— Отойдемте-ка в сторонку и поговорим без помех. Вот сюда. Пускай, если вам угодно, собор плавает. Дело не в слове. Положим, это так…

— Именно так, Роджер. Мы всегда знали это. Теперь ты убедился, что мне можно верить. Эта яма совсем не нужна.

— Я копаю, чтоб убедить своих людей.

— Твою армию? А я-то считал тебя военачальником.

— Бывает, армия ведет начальника.

— Плох такой начальник, Роджер.

— Послушайте меня. Фундамент, или настил, если хотите, едва выдерживает собор. Больше ему не выдержать, разве только самую малость. И теперь мои люди это знают.

Джослин старался соблюсти торжественность, но в его голосе невольно прозвучала снисходительная насмешка:

— Ведь эта яма и для меня, правда, Роджер? Вы роете яму настоятелю?

Но Роджер Каменщик не улыбнулся. Он по-бычьи смотрел на Джослина из-под густых бровей.

— Как это понимать?

— Пускай настоятель убедится, что построить шпиль невозможно. Этим летом нет работы ни в Винчестере, ни в Чичестере, ни в Лейкоке, ни в Крайстчерче, нигде не строят аббатств, монастырей или соборов. И новый король не закладывает замков. Здесь, подумал ты, мы переждем лето, а настоятелю Джослину покажем, какой он дурак. Так можно сохранить армию, пока не подвернется что-нибудь другое, потому что без армии ты — ничто.

Теперь мастер слегка улыбнулся.

— Скоро я найду твердый грунт, преподобный отец, и тогда мы подумаем еще. А если нет…

— Если нет, ты согласишься построить невысокую башню, робко, с опаской и все время поглядывая, не начал ли собор оседать. Ты слишком надеешься на свою хитрость! Ведь строительство башни можно прекратить когда угодно, правда, Роджер? А тем временем твоя армия перезимует здесь и совершит еще не одно убийство.

— Эта драка стоила мне лучшего каменотеса.

— И все ради какой-то жалкой башни. Ну нет, Роджер!

— Я ищу твердый грунт. Это и есть настоящий фундамент.

Но Джослин качал головой и улыбался.

— Ты увидишь, как я подвигну тебя ввысь силою своей воли. Ибо это воля божия.

Мастер перестал улыбаться. Он сказал сердито:

— Если б они хотели построить шпиль, то заложили бы для него фундамент!

— Они хотели.

Роджер Каменщик сразу заинтересовался:

— А план?

— Какой план?

— Всего собора… Вы его видели? Сохранился он у вас?

Джослин покачал головой.

— Нет никаких планов, сын мой. Тем людям не нужны были картинки, нарисованные на пергаменте или нацарапанные на доске. Но я знаю: они собирались построить шпиль.

Мастер почесал в затылке, кивнул.

— Пойдемте со мной, преподобный отец, осмотрим опорные столбы.

— Я и без того их знаю. Не забывай, волею божией этот собор — мой дом.

— Нет, вы взгляните на них моими глазами.