Шпилька

Она пропустила момент, когда шасси тяжёлого Боинга плавно коснулись бетона, и вышла из транса, лишь почувствовав, что её вдавливает в спинку кресла от резкого торможения. Гудение турбин и шум выпускаемых подкрылков окончательно вырвали её из объятий медитации, в которой она пребывала все восемь часов полёта. Пассажиры вокруг чествовали пилота громкими аплодисментами. Особенно старались два её соседа китайца, которые в щепки разбивали ладони и что-то там повизгивали на своём.

В её только что включившемся мозгу, гуляет одна мысль: «Кому они все аплодируют? Пилотам, за то, что посадили самолёт? Но это глупо, ведь это их работа. Точно так же можно аплодировать подвёзшему тебя таксисту. Может быть они аплодируют богу, за то, что сохранил их жизни? Вот это хотя бы логичнее».

Вот она и в Москве! Как же так получилось, что она возвратилась в самый страшный и ненавистный для неё город. Что сподвигло её покинуть свою уютную келью, этот сад с древней пихтой, из которого, как через огромное окно можно было наблюдать цветущие горные луга, находящиеся в долине. Каких-то две недели назад она и представить не могла, что появится что-то, что сможет вырвать её из этого размеренного распорядка из этого уютного и доброго мира и снова переместить в жестокий перенаселённый муравейник мегаполиса.

Она знает, для чего вернулась. Ей необходимо поставить точку, с корнем вырвать из головы гнетущие воспоминания. Права была казашка: незавершённые дела, неразвязанные узлы однажды достанут её даже в Гималаях.

Замедленный темп, в котором она привыкла размышлять и двигаться, был сбит уже на входе в аэропорт. Подхваченная потоком спешащих людей, который нёс её к эскалатору, она поняла, что пришло время переключаться. Весь этот спокойный ритм хорош, только для высоких горных вершин, или глубоких морских впадин, где нет хищников. Здесь в низине, на мелкоте, тебя сразу же начинают покусывать мелкие и пытаться порвать на куски более крупные, поэтому, если хочешь жить – включайся, прекрати зевать.

Из Внуково она сразу же отправилась в гостиницу. За предстоящую ночь ей нужно подготовиться к встрече и хоть немножко адоптироваться к этому миру. Навязчивый таксист, который без умолку болтал первые пятнадцать минут пути резко замолчал, стоило ей только бросить на него короткий взгляд. Всю остальную дорогу до гостиницы он не проронил ни слова.

«А это что-то новенькое», – с радостью подумала она, осознав, что теперь умеет чувствовать слабые места человека и давить на них даже не используя слов.

***

Очередные восемь часов ночной медитации, и вот она уже в другом такси, которое везёт её к месту встречи. Она не знает адреса, по которому проживает необходимый ей человек, не знает места его работы, не помнит его телефона. Ей известно лишь одно место, где она может его найти. Место и время. Это как в том старом кино «Место встречи изменить нельзя».

Грузинский ресторан «Иверия» находится на цокольном этаже сталинского небоскрёба. Здесь состоялась их первая встреча и только здесь она может с ним пересечься сейчас. Ужинать он может в разных местах, в разное время и в разном обществе, но вот обедать…Обедать занятые люди предпочитают в одно время и в одном привычном и уютном месте.

Она спускается по крутым ступеням, открывает тяжёлую дверь, попадает в небольшое помещение с дубовыми столами, тускло подсвечиваемое лампами, скрытыми в матерчатые абажюры. Запах жареного мяса, лука и кинзы. Для неё это запах страха. Она снова очутилась в берлоге и зверь, которого она ищет, где-то здесь. Она уже чувствует его запах.

У входа её встречает старый знакомый. Усатый красавец в расшитой чохе, с кинжалом на боку приветливо улыбается.

– Добрый день! Вы заказывали столик?

Не узнал. Её теперь трудно узнать. Она в ярко красном шёлковом сари и в такого же цвета в косынке. Всю мирскую одежду пришлось наскоро покупать в Шанхае, поэтому выглядит она слегка экзотично.

– Мне нужен Артур Сенадзе…– говорит она и смотрит мимо красавца на кабинку с приоткрытыми шторами. Он там и не один.

– Артур Вахтангович знает, что вы здесь?

– Нет! Я проездом, просто решила заскочить. Вы ему скажите, что Ева пришла.

Джигит в чохе кивнул и запрыгнул за шторку.

Ева напряжённо смотрит на эту колышущуюся бардовую ткань, и невольно производит обратный отсчёт.

Пять, четыре, три, два!

Полог откидывается, и он первым выныривает из кабинки. Такой же огромный, сильный, красивый. В два огромных шага подлетает к ней, хватает за руку, замерев, долго смотрит в глаза. В огромных чёрных зрачках удивление, радость, восторг, экстаз. «Птичка сама залетела в клетку!».

– Ева! А я уж думал не увижу тебя! Ты какими судьбами? – Он спрашивает тихо осторожно, словно хищник, который боится спугнуть добычу.

– Привет Артур! Я здесь проездом. Вот, зашла, повидаться.

– Молодец! Молодец, что зашла! – стальные тиски всё крепче сжимаются на её запястье. Он растерянно поворачивает лысеющую голову в сторону кабинки. – Там у меня партнёры по бизнесу…

– Ничего Артур, вы разговаривайте, я могу здесь подождать.