Шпилька

Офис, неделю пробывший без руководства, только сейчас начал приходить в себя от потрясения. Алексей в очередной раз убедился, что фирма не протянет без него и месяца. Мамочка наконец-то нашла своего ребёнка, который растерянно стоит и плачет на том же месте, где его случайно оставили. Малыш размазывает сопли по щекам, а под ногами образовалась большая лужа. Телефон, пробывший в отключке каких-то пять дней, чуть не лопнул от наплыва пропущенных звонков. Их было аж восемьсот пятьдесят. Электронная почта доверху забита письмами, скайп и ватсап повисли не выдержав волны сообщений. Уже с утра понедельника в приёмной образовалась огромная очередь ходоков и просителей, проблемы которых не решались, а прирастали как снежный ком все эти пять долгих дней.

После бурно проведённых выходных, Алексей далеко не на пике формы и совсем не готов принять на себя шквал проблем. А что делать, ведь решать все эти проблемы придётся ему одному. Надо выбирать, или воспитывать малыша, или подтирать ему жопу до совершеннолетия, но тогда и ждать от этого малыша нечего.

У него не было такого отрыва с момента образования «Олимпа». Он никогда не выключался из рабочего процесса. Будучи в отпуске, на пьянке, или очередных блядках он не выпускал из рук поводка, словно чувствовал, как сложно будет снова взять его в свои руки.

Сейчас всё как в первый раз, всё с самого начала. Он долго тупит, выясняя у очередного просителя, что тому надо, долго не может найти необходимые материалы, не может вспомнить условий, цифр, событий, договорённостей. Сейчас он не может решить с ходу ни одной задачи, так как это было раньше.

– Хорошо, Алина, я разберусь…зайди в пять;

– Дима, я тебе сейчас не могу ничего ответить, принеси мне все договора с ними, я ещё раз посмотрю. Ну и что что уже решено…когда это было? Ну вот видишь, принеси мне, я хочу вспомнить;

– Ваня, зайди ко мне завтра с утра. Мы с тобой вплотную займёмся бюджетом строительства;

– Степан Фёдорович, извините, сегодня не могу говорить. Когда? Не раньше чем в пятницу. Что? Да, болел. До сих пор ещё нездоровится. Спасибо. До связи.»

Всё сдвигается на потом. Проблемы остаются, копятся, трамбуются в толстый ежедневник. Да и чёрт с ними, с проблемами. Сейчас его интересует, где она пропадала все выходные.

***

Она сбежала от него ещё в Москве в Шереметьево, сказав, что нужно срочно навестить какую-то тётку из Киева. Он порывался ехать с ней, но Ева уговорила его возвращаться к жене, которая наверняка ищет верного мужа с собаками. Он её послушал и уже через несколько часов пожалел об этом. С женой даже скандалить не хотелось, он просто не хотел её видеть. Очутившись дома, тут же стал набирать Еве, но телефон оказался недоступен. Тут всё и началось. Начался этот бесконечный марафон безответных звонков. Он звонил сначала каждый час, потом каждые полчаса, в конце концов, интервал звонков уменьшился до пятнадцати минут.

«Абонент временно недоступен». – он ненавидел этот голос, представлял, как собственноручно душит жирную грымзу, которая, произносит эту фразу, которую каждый раз заканчивает обнадёживающе: «Пожалуйста позвоните попозже!». Что он и делал двое суток, каждые пятнадцать минут. Если бы она только взяла трубку, если бы только сказала, где сейчас находится, он готов был сорваться и ехать к ней, найти, схватить в охапку и больше никогда не отпускать.

Жена, тяжело вздыхая, смотрела на сходящего с ума, спивающегося на глазах, без конца куда то названивающего человека, который ещё неделю назад был вполне адекватным мужем.

Он так и не дозвонился.

***

С утра она сидела на своём месте в приёмной, как ни в чём не бывало. Нет, его не накрыла вспышка ярости при виде рыжей негодницы, которая выглядела как новая кукла, в бежевом брючном костюме, белоснежной блузке, забранными в лисий хвостик волосами и свежим ничуть не помятым личиком. Всё что он почувствовал в момент, когда увидел рыжий хвостик проколотый деревянными шпильками, это облегчение и прилив нежности. Так бывает, когда находишь что-то очень дорогое, то, что уже отчаялся найти.

– Здравствуйте! – он попытался вложить в свой голос как можно больше холода. Судя по её лучистой улыбке, у него это не получилось.

– Здравствуйте, Алексей Фёдорович! Вам чаю с утра?

Он прошёл в кабинет, так и оставив её вопрос без ответа.

Он понимает, что негоже взрослому мужику дуться как ребёнку. Взрослый сорокапятилетний мужик должен выражать свои мысли напрямую. В последнее время у него с этим не было проблем, но всё перевернулось вверх тормашками с её появлением. Она сбила его программу, которая работала без сбоев много лет. Она его обнулила и теперь он снова как тот пацан. Как тот неуверенный очкарик, поступивший на первый курс Омского «Индуса».

Отбившись от первой атаки подчинённых, он громко командует в селектор:

– Ева, зайди!

Сердце начинает прыгать, метаться по всему туловищу, ища себе отверстие, через которое можно выскочить.

Она снова встала на другой стороне длинного стола, снова скрестила длинные ноги обтянутые мягкой серой тканью, снова этот взгляд исподлобья, взгляд озорной школьницы.