Шпилька

– А дальше начинается интересный захватывающий детектив, концовка которого ещё никому не известна. – Поднятый бокал закрывает всё её маленькое личико и только глаза, эти зелёные глаза над обрезом стекла затемнённого бордовой жидкостью смотрят на него в упор. Они зовут, приглашают в игру.

– И ты в этом детективе собираешься играть роль миссис Марпл?

– Нет, миссис Марпл была старушкой, и потом, у неё не было напарника. Я буду Шерлоком Холмсом, а тебя приглашаю стать доктором Ватсоном.

Семён опускает глаза в тарелку и ковыряет вилкой бифштекс, который уже давно потерял товарный вид.

– Знаешь, Ева, я не романтик и не искатель приключений. Меня больше интересует практическая сторона дела. И это не только вопрос материальной выгоды, но ещё и чести. Я не хочу ввязываться в сомнительную авантюру, грозящую разрушить мою карьеру.

– Если разрушится структура «Олимпа», вместе с ней автоматически разрушится твоя карьера. Ты же понимаешь, что смерть учредителя не может обойтись без последствий. Мне кажется, что сейчас самое время подумать о взлёте твоей карьеры. Если безопасность всей фирмы под угрозой, кому, как не шефу безопасности выходить на первый план?

– С чего ты решила, что безопасность «Олимпа» находится под угрозой? Пока что я обнаружил только одну угрозу и ей являешься ты.

– Послушай Семён, есть всего три человека. Три человека, которые были тогда на заимке. Эти три человека хочешь того или не хочешь, заинтересованы в смерти Ивана, так как у них есть общий бизнес. Сама по себе смерть Ивана ничего не решает, но если предположить, что это первый шаг, или пробный шар, тогда всё проясняется. Пока что ситуация «четыре минус один». У Ивана было пятнадцать процентов акций, поэтому существенно на расстановку сил это не повлияет. Если предположить, что в недалёком будущем станет «четыре минус два». Это уже серьёзно. Если фирма не упадёт, то серьёзно зашатается. Всё зависит ещё от того, кто будет вычитать. Если это будет Алексей, ему хватит всего одного хода. А если вычтут самого Алексея?

Возникает пауза, во время которой Семён продолжает рассматривать растерзанный, но так и не распробованный им бифштекс.

– Попробуй, это очень вкусно. – Вилка с аккуратным кусочком форели оказывается возле его губ. Он поднимает глаза и видит её возбуждённо горящие глаза, и озорную улыбку на тонких губах.

– Давай, просто открой ротик, – шепчет она, словно мать, уговаривающая ребёнка проглотить ложку рыбьего жира.

Он открывает рот и сжимает мягкую плоть между верхним нёбом и языком. Она медленно достаёт вилку из его рта.

– Ну как?

– Очень вкусно! – он чувствует как на языке тает рыба. Он чувствует ещё что-то. Это умопомрачение. Неужели он ввяжется в эту авантюру? Что он делает? Ради чего он это делает?

– Для начала мы съездим на заимку. Я должен сам убедиться в том, что ты говоришь.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

«Проститутка!»

«Шлюха!»

«Шалава!»

Как часто ей приходится слышать эти, брошенные в сердцах слова в свой адрес. К этим определениям своей личности она уже привыкла. Она относится к ним так же, как если бы её называли милой феей, или балериной Большого театра. Ни к тем, ни к другим она не относится, поэтому и обижаться на это глупо. Гораздо больше проституток и шлюх ей довелось встречать в мире мужчин. Мужчин, которые хотят показаться сильнее, но при этом лижут задницу тому, кто выше их по иерархической лестнице;

мужчин, которые стремясь к карьерному росту, подставляют задницу своему боссу, мечтая, что через какое-то время смогут трахать своих подчинённых;

мужиков, которые как продажные шлюхи мечутся от одного влиятельного покровителя к другому; которые разрываются между каблуком жены и каблуком любовницы.

Больше всего ей отвратительна эта показуха с помощью которой, мужики хотят казаться мужиками. Они качают мышцы, отращивают бороды, они учатся в престижных вузах и покупают дорогие иномарки. Но очень малая часть этих самых мужчин может представлять хоть какой-то интерес. Большинство из них представляет собой только проекцию. Плоское изображение, которого не видно в профиль.

Да, иногда, встречаются настоящие. Сложные и глубокие. Такие, чаще всего, не от мира сего, и с ними тоже не просто найти общий язык. Но они настоящие, не пластиковые. Это не ширпотреб, который растиражирован глянцевыми журналами. Таких редко встретишь на улице.