Шпилька

– Окно? – в вялом голосе Тимура слышатся нотки удивления.

– Да, точнее, оно не совсем разбито. Ванька пытался его камнем из топки высадить. Ну ты же представляешь, какая у того камня температура. А рукавиц он сроду не признавал, поэтому их в парилке не было.

– Ты мне скажи, Глеб, а причём здесь она? – Тимур почему-то смотрит не на собеседника, а на своё отражение в полированной стойке.

– Как это причём? Я же тебе говорю, что это она обо всём догадалась.

– Зачем это ей? У неё совсем другая задача. Она должна была нарыть информацию о финансовых махинациях Лёхи. С какой стати ей было лезть в эти дебри? Откуда она знала про эти гулянки, бани, откуда ей было знать про Ваньку?

– Отличный вопрос, дружище! Вот его-то я и хотел тебе задать. Дело в том, что обо всех подробностях той вечеринки она могла узнать либо от тебя, либо от Лёхи.

– А почему это ты свою кандидатуру отметаешь? То же самое можно сказать и о тебе. Мы все трое, кто раньше, кто позднее оказывались с ней наедине. Проболтаться мог каждый из нас.

– Проболтаться о чём, Тимур? Мне кажется, это была оговорка по Фрейду. Проболтаться мог только тот , кого сильно мучил этот вопрос. Проболтался тот, кто устранил Ваньку.

– И ты намекаешь на то, что это был я? В уголке тонких азиатских губ притаилась еле заметная надменная улыбка.

– Дружище, нас всего трое. – Глеб наклоняется к другу и говорит с придыханием, жар которого усилен алкоголем. – Всего три человека, могли быть заинтересованы в смерти Ваньки. Мне остаётся думать, что это был либо ты, либо Лёха. Соответственно ты (если ты конечно не при делах) можешь подозревать меня и Лёху, Лёха, в свою очередь может думать на меня, или тебя. Мы здесь, чтобы добраться до истины.

– Если это сделал кто-то из нас, до истины мы точно не доберёмся. – Тимур снова печально улыбнулся. – Если это сделал ты, ты бы не дал этой истории развиваться. Ты бы придушил Еву там, на заимке, ведь, если это сделал ты, вряд ли бы тебя остановили какие-то моральные принципы. Если бы ты считал, что это сделал я, ты вряд ли бы подкатил ко мне с этим вопросом. Ты же понимаешь, чем это чревато. Стало быть, ты думаешь, что это сделал Лёха, либо пытаешься меня в этом убедить.

Глеб вдруг с удивлением обнаружил, как хорошо варит голова у этого азиата. Двадцать лет он знал его, как добродушного исполнительного слугу, как актёра второго плана. И вот тут на тебе, построенная на ходу логическая цепочка. Если, ты, зная человека двадцать лет, вдруг обнаруживаешь, что он совсем не такой, каким ты его себе представлял, стоит задуматься.

– На Лёху я думаю больше, чем на тебя, только лишь потому, что знаю его больше. Но пока давай будем исходить из того, что это мог сделать каждый из нас. Тогда нужно вычислить, кому смерть Ваньки приносит наибольшую выгоду.

– А чего тут вычислять? Всё ведь уже случилось. Ваньки нет, его наследство попилено. Если считать это выгодой, то каждый из нас поимел, не так уж и много, чтобы валить старого товарища. Может быть Лёха поимел чуть больше, но стоило ли ему так рисковать?

– Во-первых, в последнее время Лёша закусил удила и тащит на себя одеяло со страшной силой. Не знаю, что с ним случилось. Может это кризис среднего возраста, а может мания величия, факт в том, что он считает эту фирму своей.

– Удивил, бля! – Тимур машет широкой лапой. – Да он с самого начала считал «Олимп» своим и ни кто ему не возражал. Что ещё надо, когда ты, ничего не делая, просто получаешь деньги. Лёхе надо отдать должное, он вложил в контору душу и его право считать «Олимп» только своей женщиной. Лично мне всего хватало, и до некоторых пор я вообще не имел к нему претензий.

– И чего же тебе вдруг перестало хватать с некоторых пор? – Глеб запрокидывает в себя остатки виски.

– Сейчас мне не хватает её. Сейчас у меня есть претензии и к тебе и к Лёхе. Сейчас я готов вцепиться вам в глотки. Но это сейчас. Она появилась уже после. Кстати, Ева появилась благодаря тебе, Глеб. Это тебе чего-то не хватало, что-то не устраивало. Что именно, Глебушка? Только давай без этих общих слов про удила и одеяла. Я этого уже наслушался.

– У меня было подозрение, что в смерти Ваньки есть какая-то несуразность, но больше всего меня беспокоили именно последствия этой смерти. Я внедрил Еву, чтобы встряхнуть это болото. Да я хотел, чтобы она что-нибудь нарыла, чтобы поколебала твоё невозмутимое спокойствие. Конечно, я не ожидал, что будет так, что эта рыжая заставит всех троих подпрыгивать даже во сне. Я просто хотел, чтобы наш Лёша немного подвинулся.

– Подвинулся так, чтобы вовсе упасть со стула? Глеб, мне кажется, что вы ещё с молодости меряетесь своими членами, а сейчас причина только одна. Это то, что они с Ленкой…короче ты знаешь. – Азиат подпирает огромную обросшую чёрной бородой голову и изучает товарища своими узкими, похожими на бойницы броневика глазами.