Шпилька

Спасатели тем временем пытались извлечь устроителя шоу, замурованного в искорёженную жестянку. Они с разных сторон безжалостно пилили машину болгаркой, резали стойки гидравлическими ножницами и раздвигали искривлённые балки домкратом. Публика, настроив камеры телефонов, с нетерпением ждала, когда появится виновник торжества. Наконец, два спасателя рывками выдернули из остова машины крупное тело и положили его на залитый маслом асфальт. Подбежавшие врачи недолго повозились сидя на корточках вокруг тела, а потом лениво разошлись, оставив чернобородого мужика лежать и отрешённо смотреть в чёрное небо. Что-то роковое было в этой картине. Проезжающим мимо зрителям в сумерках казалось, что вокруг тела погибшего лихача разбрызганы белые хлопья пены. Но машина не горела и соответственно никто её не тушил. Только приглядевшись можно было рассмотреть, что бородатый мужик, уставившийся в небо, лежит на ковре из шикарных белых роз.

***

Личность погибшего была установлена мгновенно. Им оказался Садыков Тимур Эрикович. Оперативники, в задачу которых входило оповестить кого-то из близких погибшего, таковых не обнаружили. Результат поиска по различным базам показал, что у Тимура Эриковича нет ни жены ни детей ни близких родственников. Оставалось действовать проверенным дедовским способом. Взломали код-пароль от телефона и стали смотреть последние контакты. Оказалось, что в последние часы и даже минуты своей жизни погибший многократно названивал одному человеку. В телефоне этот человек числился под именем «Ева».

Следователь северо-западной прокуратуры майор Денисов в юрисдикции которого оказалось это дело, неприятно поморщился, узнав о данном факте. Вот чего ещё не хватало в этом очевидном деле, так это таких задачек. Ясно, что виновник аварии был невменяем. Уже через несколько часов экспертиза покажет причины этой невменяемости. Ещё через несколько часов после совещания у прокурора, закрытое дело должно отправиться в архив. Всё что касается страховок, исков за моральный ущерб, претензий родственников уже не его забота. Слишком много чести, чтобы прокуратура занималась очередным, разбившимся в хлам обдолбышем. Нескончаемая вереница звонков одному человеку вызовет у следствия лишние вопросы. Ему придётся вызывать эту Еву на допрос и копать, почему погибший ей названивал, хотя девчонка здесь наверняка не причём. Она же не виновата, что этот Тимур на неё подсел, а у неё, к примеру, появился другой. Разве можно винить её за то, что кто-то там нажрался и разбился из за неразделённой любви. Но формальности того требуют, поэтому придётся вызвать эту Еву на допрос. Всего он насчитал аж сто сорок девять звонков с аппарата Тимура этой Еве. И это за две недели. Впечатляет. Это похоже на паранойю или маниакальный синдром. Больше всего Денисова впечатлило то, что из всех этих вызовов, было только пять отвеченных. Последний отвеченный вызов состоялся как раз за час до аварии.

3

Тимур, наверное, не ожидал, что его придёт провожать столько народу. При жизни он уж точно не смог бы представить всех этих людей собравшихся вместе. Постаревшие братки из девяностых вперемешку со служащими «Олимпа» образовали большой круг, хоровод, в центре которого в шикарном дубовом гробу на белых подушках возлежит виновник торжества. Умиротворённая улыбка в уголках губ обрамлённых аккуратно подстриженной бородой, словно говорит:

«Грёбаный экибастус, кого я вижу! Коржик, Сява, Рашпиль, все здесь. Братва, а где вы все были до сегодняшнего дня? Я уже думал, вас и нет никого, а вас вон сколько. А это вот мои последние кореша Лёха и Глеб. Знакомьтесь! Где то ещё должна быть она. Ева, а ты где? Чё там спряталась в сторонке? Может подойдёшь?».

Она стоит за могучими спинами, двух каких то бычков, наверное, охранников одного из авторитетов. Ей не хочется подходить близко к Тимуру. В этой жизни она боится только мёртвых. Она боится, что почувствовав её рядом, Тимур вдруг восстанет, схватит её за руку и скажет: «Ева, а ты даже на мои похороны пришла без трусов?»

Может ли мёртвый что-то чувствовать? Наверное может. Почувствовал же поп, который отшатнулся от неё как от чумы вместе со своим кадилом. Сквозь тонкую чёрную блузку она чувствует горячее дыхание человека стоящего сзади. Это Семён. Теперь он ей верит. То о чём они говорили в ресторане, нашло своё подтверждение уже через несколько часов.

«Десять негритят решили пообедать…». Ей почему то вдруг вспомнилась страшная считалочка из книги Агаты Кристи. Тех хоть десять было, а этих всего четверо. И теперь их осталось двое.

Один стоит в изголовье и произносит трогательную речь. Лицо Алексея выражает вселенскую скорбь и он даже несколько раз смахнул рукой слезинки капающие с покрасневших глаз. Что это, реальная печаль по товарищу, или хорошая актёрская игра? А может эти слёзы искренние, но мысли которые крутятся в этой голове шепчут: «Извини, дружище, мне правда жаль. Пойми, что это бизнес!».