Шпион

– Наш пароход назывался "Обербургомистр Хакен". Вместе со мной плыли философы Бердяев, Франк и ещё много других. Из Петербурга нас доставили в Штеттин. Оттуда мы переехали в Германию. Со мной были жена и сын четырёх лет. При оформлении документов мы назвались немцами. Это помогло нам устроиться в Берлине, но обернулось бедой. В 1939 году сына забрали в вермахт, через три года он погиб в России. Для жены это был страшный удар, она заболела и умерла. А я остался один. Устроился техником в исследовательский центр фирмы Сименс, проработал там всю войну. Когда наши подошли к Берлину, немцы стали уничтожать архивы центра. Я воспользовался суматохой и часть документов увёз за город. А теперь я скажу, что это за документы. Центр выполнял заказы по проекту Зенгера, разрабатывал топливо для его ракеты. Поэтому я пришёл к вам. Вы же занимаетесь проектом Зенгера?

– Откуда вы знаете?

– У меня много знакомых немцев. Один их них работает в вашей комиссии.

– Вы хотите отдать документы мне?

– Нет, Григорий Александрович, я хочу их вам продать. Для человека, который считает себя русским, это не очень патриотично. Но я уже старый, мне нужно на что-то жить. Так что не обессудьте.

– Сколько всего документов?

– Килограммов двадцать. Я выносил их из центра в четыре приёма. Если бы меня задержали, меня бы немедленно расстреляли.

– Сколько вы хотите за них?

– Двадцать тысяч марок.

– Двадцать тысяч? – переспросил Григорий. – Это большие деньги.

– Ценность этих документов намного больше. Можете поверить бывшему профессору химии.

– Я должен доложить своему руководству.

– Конечно, доложите, – согласился Бергер. – Если наша сделка не состоится, мне придётся продать документы американцам. Они заплатят. Но мне бы этого не хотелось.

– Приходите ко мне завтра в это же время, – решил Григорий. – Если меня ещё не будет, подождите, жена вас впустит.

Бергер надел плащ и шляпу, спустился с крыльца, прошёл по дорожке под яркой голубой луной и исчез в чёрной тени деревьев.

Утром Григорий доложил генерал-полковнику Серову о предложении профессора Бергера. Услышав сумму, Серов присвистнул.

– У него губа не дура!

– Можем мы столько заплатить?

– Было бы за что. Вот что, Токаев, поезжай с этим профессором к нему и сам посмотри на эти документы. Своими глазами. Реши, чего они стоят. Действуй.

Вечером Григорий застал Бергера в кухне своего дома. Он пил кофе и рассказывал Азе о Петербурге, каким его помнил. Здесь же крутилась Белла, с любопытством разглядывая необычного гостя.

– У вас чудесная дочка, – проговорил Бергер в кабинете. – И очаровательная жена. Она угостила меня настоящим кофе. Я уже забыл, как пахнет настоящий кофе. По карточкам нам дают по двадцать пять граммов натурального кофе в месяц. Но его не пьют, сразу несут на чёрный рынок и выменивают на еду. Ну что, Григорий, вы поговорили с начальством?

– Поговорил. Получил добро на сделку, но при условии, что документы чего-то стоят.

– Как вы это определите?

– Очень просто. Поеду с вами и посмотрю на них. При вас. Не возражаете?

– Осторожное у вас начальство.

– Да, – согласился Григорий. – Никому не хочется покупать кота в мешке.

– Договорились. Завтра утром я буду ждать вас у рейхстага. На вашей машине есть пропуск?

– Есть.

– Будьте в военной форме. А водителя отпустите, свидетель нам не нужен.

– К чему такие сложности? – не понял Григорий.

– Документы в американской зоне.

За время пребывания в Берлине Григорий много раз проезжал мимо рейхстага, но так и не привык спокойно смотреть на изуродованное бомбами и снарядами величественное здание. Бергер ждал его у колоннады главного входа, снизу доверху покрытой автографами советских солдат. Машина беспрепятственно пересекла американскую оккупационную зону, выехала за город и свернула к заброшенной ферме. От дома остались только одна стена и печная труба, а каменный сарай был совершенно цел. Бергер погремел замком и засовом, скрылся в сарае и минут через десять появился с двумя тяжелыми стопками бумаг, перевязанными шпагатом.

– Читайте.

Бегло просмотрев документы из первой стопки, Григорий понял, что двадцать тысяч марок – ничтожно малая цена за них. В документах было описание опытов, которые проводили немецкие химики, работавшие над созданием топлива для ракеты Зенгера. Всё было оформлено с немецкой тщательностью – и удачные опыты, и неудачные. Неудачные опыты анализировались, вносились коррективы в дальнейший ход исследований. Документы из второй стопки имели такую же ценность.

– Николай Васильевич, вы продешевили. Эти бумаги стоят больше двадцати тысяч марок.

– Сколько? – поинтересовался Бергер.

– Даже не знаю. Но много больше. Беру. Грузите все документы в машину, в Карлхорсте вы получите деньги.

– Не так, – возразил Бергер. – Я получу их здесь. Возвращайтесь в Карлхорст, возьмите деньги и завтра привезите их сюда. Я буду вас ждать, а переночую в сарае.

– Вы мне не доверяете?

– Не вам. Вашему начальству. Никто не знает, что ему придёт в голову. Я не могу рисковать.

С этими словами Бергер аккуратно перевязал стопки шпагатом и унёс в сарай.