Шпион

– В таком случае лучше приостановить работу комиссии, а не разгонять её. Когда получим Зенгера, отчёт о работе комиссии будет выглядеть убедительней. Постановление правительства выполнено, комиссия завершила свою работу.

– Где ты, Токаев, научился этой бюрократической казуистике? – поинтересовался Серов.

– Жизнь научила, товарищ генерал-полковник.

– Ладно, убедил. Скажи немцам, чтобы не разъезжались. Когда придёт время, мы их соберём.

– Пайки сохраним? Тогда они точно не разбегутся.

– Это их больше всего волнует?

– Можно понять, жизнь у них очень нелегкая.

– Не нужно было с нами воевать, тогда бы и жили нормально. Чёрт с ними, сохраним.

– Господа, работа комиссии временно приостанавливается, – объявил Григорий немцам на КПП. – Вас известят, когда она возобновится. На это время ваше снабжение сохранится.

Через неделю, вернувшись вечером домой, Григорий с удивлением обнаружил на кухне Бергера. У него на коленях была небольшая чёрная папка.

– Николай Васильевич, что привело вас ко мне? – спросил он, проводив профессора в кабинет.

– Это единственное место в Берлине, где меня угощают настоящим кофе, – с усмешкой ответил Бергер. – Это я так шучу. Нет, Григорий Александрович, меня привело к вам более важное дело.

– Какое?

– Как мне стало известно, работа вашей комиссии по проекту Зенгера приостановлена.

– Вы очень хорошо информированы о наших делах, – заметил Григорий. – Откуда вы это знаете?

– Рассказал знакомый немец, член вашей комиссии. Чем это вызвано?

– Низкой квалификацией немецких специалистов, – неохотно объяснил Григорий. – Работа комиссии возобновится, когда найдут Зенгера. Его уже нашли, он где-то во Франции, под Парижем. Осталось его уговорить.

– Или выкрасть? – предположил Бергер.

– Или выкрасть, – хмуро согласился Григорий.

– Понятно. Я решил, что сейчас самое время продолжить наше сотрудничество.

– Я вас внимательно слушаю.

– В тот день, когда я передал вам документы, я остался на ферме и ещё раз осмотрел сарай, – продолжал Бергер. – У меня было такое чувство, что я нашёл не всё. Я оказался прав. После недолгих поисков нашлась ещё одна стопка документов.

– Снова двадцать килограммов?

– На этот раз меньше. Всего килограмма три. Чтобы нам снова туда не ехать, я захватил часть документации с собой. Посмотрите, вы сразу поймёте, чего она стоит.

Бергер извлёк из папки страниц десять и положил перед Григорием.

Это были такие же исследования по созданию ракетного топлива. Но если раньше в них описывался процесс, то в этих листках был результат. По заключению немецких учёных разработанное ими топливо обеспечивало тягу двигателей в 30 тонн. Это были ещё не 100 тонн, как по проекту Зенгера, но мощность неслыханная, о какой наши ракетчики могли только мечтать.

– Сколько? – спросил Григорий.

– Пятьдесят тысяч марок.

– Цены у вас очень быстро растут, вы не находите?

– Каждая вещь стоит столько, сколько можно за неё получить. Я не навязываюсь. На эти бумаги я легко найду покупателя.

– Где остальные документы?

– У меня дома. Я перевёз их в Берлин, хотя это было очень рискованно. Если бы меня задержал с ними американский патруль, у меня были бы серьёзные неприятности. Я понимаю, Григорий Александрович, вы должны доложить о моём предложении вашему руководству. Доложите. Если оно согласится, завтра в семь вечера я буду ждать вас на том же месте, возле рейхстага. Приезжайте один, с деньгами. Эти листки я вам оставлю. Покажите их своему начальнику. Это поможет ему принять решение. А теперь позвольте откланяться. Передайте вашей милой жене спасибо за кофе.

На следующее утро Григорий вошёл в кабинет Серова и положил на стол генерал-полковника десять страниц, которые оставил ему Бергер.

– Что это? – недовольно спросил Серов.

– Часть документов, которые нам предлагает купить профессор Бергер. Они из того же исследовательского центра фирмы Сименс, который разрабатывал ракетное топливо для Зенгера.

– Он что, еврей?

– Нет, немец.

– А делает всё по-еврейски. Сначала продал нам все документы, а теперь снова продаёт по частям. Сколько он хочет?

– Пятьдесят тысяч марок.

– Не слабо! Сколько их?

– Килограмма три.

– Значит, за двадцать килограммов он запросил двадцать тысяч, а за три пятьдесят? За кого он нас принимает?

– В тех двадцати килограммах было описание процесса, в этих трёх результат. Есть разница?

– Ох, Токаев, не нравится мне эта коммерция.

– Бергер не настаивает. Если не купим мы, он продаст документы американцам.

– Ну точно – еврей! Ладно, берём. Надеюсь, они того стоят.

Кассирша в бухгалтерии посмотрела на Григория с удивлением.

– Вы нас разорите, товарищ подполковник. Что вы покупаете?

– Ловленные мизера, – ответил он шуткой из довоенных студенческих времён.