Шпион

Пробираясь по залу, Белл заметил Макдональда и сразу оценил крупного шотландца. Лет сорока, высокий, с открытым лицом, мышцами, которые играют под пропотевшей рубашкой. Над бровями несколько боксерских шрамов, но, отметил Белл, на остальном лице ни отметины, и огромные кисти с расплющенными костяшками. В одной руке он держал стакан, в другой — бутылку виски; когда подходил Белл, Макдональд налил виски в стакан, поставил бутылку на стойку бара за собой и осмотрел толпу. Толпа расступилась, и к Макдональду направился трехсотфунтовый боксер, глядевший так, будто собирался его убить.

Макдональд с сухой улыбкой наблюдал за ним, словно ожидая хорошей шутки. Отпил глоток из стакана, а потом, внешне нисколько не торопясь, сжал огромный кулак и нанес удар, такой стремительный, что Белл едва его разглядел.

Боксер рухнул на посыпанный опилками пол. Макдональд дружелюбно посмотрел на него. И сказал с сильным шотландским акцентом:

— Джейк, друг мой, ты отличный парень, пока выпивка не свалит тебя. — И спросил у окружающих: — Кто-нибудь отведет Джейка домой?

Друзья Джейка унесли его. Белл представился Аласдеру Макдональду; тот казался пьянее, чем на первый взгляд.

— Я тебя знаю, приятель?

— Исаак Белл, — повторил детектив. — Дороти Ленгнер сказала мне, что вы были другом ее отца.

— Да, был. Бедняга Арти. После того как укокошили Оружейника, его форму разбили. Выпей!

Он взял чистый стакан, наполнил его виски, протянул Беллу и произнес шотландский тост:

— Slanj.[12]

— Slanj-uh va,[13] — ответил Белл и быстро выпил в той же манере, что Макдональд.

— Как девчонка это переносит?

— Дороти считает, что ее отец не убивал себя и не брал взятку.

— Насчет самоубийства не знаю: горы бросают на зеленые долины густую тень. Но вот что я знаю: Оружейник скорее положил бы руку под пресс, чем протянул ее за взяткой.

— Вы его близко знали?

— Скажем так: мы восхищались друг другом.

— Вероятно, вас объединяли общие цели.

— Мы оба любили дредноуты, если вы об этом. Любишь дредноуты или ненавидишь, они — чудо наших дней.

Белл заметил, что, пьян Макдональд или нет, он искусно уклоняется от ответа на вопросы. Он отступил, сказав:

— Наверно, вы с большим интересом следите за продвижениями Великого белого флота?

Аласдер презрительно фыркнул.

— Победу на море одерживают артиллерия, броня и скорость. Вам нужно стрелять дальше противника, лучше выдерживать его попадания и быстрее идти. По этим меркам Великий белый флот безнадежно устарел.

Он налил еще виски Беллу и наполнил свой стакан.

— У английского военного корабля его величества «Дредноут» и у его немецких копий большая дальность стрельбы, крепче броня и выше скорость. А наш «флот» — всего лишь старая Атлантическая эскадра, чуть принаряженная. Она из эпохи до дредноутов.

— А в чем разница?

— Корабль эпохи до дредноутов — это боксер среднего веса, который учился боксу в колледже. Ему нечего делать на ринге с тяжеловесом Джеком Джонсоном.[14]

Макдональд вызывающе улыбнулся Беллу: он был тяжелее его на сорок фунтов.

— Если только он не учился в Чикаго, в Вест-Сайде, — ответил Белл.

— Ну, и еще прибавил несколько футов мышц, — одобрительно согласился Макдональд.

Как ни невероятно, но пианино забренчало еще громче. Кто-то забил в барабан. Толпа расступилась, пропустив Анжело дель Росси, который поднялся на невысокую сцену против стойки бара. И достал из красного сюртука дирижерскую палочку.

Официанты и вышибалы отложили подносы и дубинки и взяли в руки банджо, гитары и аккордеоны. Официантки поднялись на сцену, сбросили передники и показали юбочки, такие короткие, что полиция в любом городе, где больше одной церкви, тут же закрыла бы заведение. Дель Росси поднял палочку. Музыканты заиграли «Спустись ко мне» Джорджа Коэна,[15] и женщины начали танцевать; Беллу показалось, что они прекрасно копируют парижский канкан.

— Так вы говорите?.. — закричал он.

— Что я говорю?

— О дредноутах, которые вы с Оружейником…

— Возьмите «Мичиган». Когда его спустят на воду, на нашем новейшем броненосце будут лучшие в мире орудия — большие орудия, способные стрелять очень точно. Но тонкая, как бумага, броня и слабые двигатели обрекают его на положение в лучшем случае полудредноута — учебной цели немецких и английских дредноутов.

Макдональд осушил свой стакан.

— Тем ужаснее, что Бюро артиллерии потеряло великого создателя орудий Арти Ленгнера. Технические бюро не терпят перемен. А Арти заставлял меняться… Не смотри на меня так, приятель. Прошлый месяц был ужасен для американских броненосцев.

— Кроме смерти Арти Ленгнера? — подталкивал Белл.

— Оружейник расстался с жизнью первым. Неделю спустя мы потеряли Чада Гордона, лучшего изготовителя брони в «Бетлехем айрон уоркс». Ужасная катастрофа. Шестеро парней сгорели заживо: Чад и пятеро его рабочих. А на прошлой неделе чертов дурак Гровер Лейквуд упал с горы. Лучший специалист по управлению стрельбой во всем этом бизнесе. И отличный молодой человек. Какое будущее у него было — и погиб от нелепого несчастного случая.