Шпион для Германии

Теперь они должны были бы обратить на меня внимание, ибо, согласно инструкции, к гражданскому лицу, предлагающему солдату выпивку, следует отнестись подозрительно. И они действительно обратили на меня внимание, правда, не совсем по инструкции: кто соблюдает подобные предписания во время увольнения из казармы?

* * *

Мои новые друзья служили в батарее, в которой проходило испытание последних образцов реактивных пусковых установок. Это оружие, которое впоследствии неплохо зарекомендовало себя в России, являлось, естественно, секретным. Но я выяснил все необходимые подробности.

При возвращении в пансионат осмотрел позиции батарей зенитной артиллерии и сделал соответствующие пометки на карте города, заблаговременно купленной мною. Численность войск, имена командиров частей и некоторые другие данные были мне уже известны, как, между прочим, и любому проживавшему в Гааге голландцу. К двенадцати часам следующего дня донесение мое было готово. Код я знал наизусть.

В этой стране лучше всего было выходить на радиосвязь в период с пятнадцати до семнадцати часов, так как в это время эфир был буквально забит различными станциями и отдельный передатчик не очень-то выделялся. Знал я и то, что агент не должен вести передачу более четырех минут: обычно для засечки подпольной рации требуется около десяти минут, четырех же минут для радиопеленгаторов явно недостаточно. Учитывая все это, я изложил свое донесение как можно короче, что, однако, никак не сказалось на его информативности.

Передатчик стоял уже на ночном столике. Единственный стул был о трех ножках, стол качался. Я посмотрел на часы. Оставалось еще десять минут. У меня было такое ощущение, словно я впервые садился в только что купленную новую автомашину или представлял свою невесту родителям. Вся эта история меня забавляла. Я был самым настоящим глупцом…

Раза три-четыре я передал свои позывные. Берлин ответил сразу же. На передачу радиограммы мне потребовалось три минуты и пятьдесят одна секунда.

«Принято, — получил я подтверждение. — Выйдем на связь завтра в пять часов утра».

Я вышел прогуляться, забыв теперь о своем задании, поскольку оно было выполнено. Зайдя в ресторан, немного выпил, но какое-то неопределенное внутреннее напряжение оставалось. Возвратившись в свою комнату, надел наушники и лег в постель. Уснуть, однако, не смог. Из столовой слышались голоса женщин, служивших в зенитной артиллерии.

В четыре часа утра было тихо, ждать оставалось еще целый час. И вот послышалась морзянка. Мне было сообщено:

«Хорошо. Возвращайтесь немедленно в Берлин».

В Берлине я доложился Юргенсену. Тот, буквально сияя от радости, был настроен весьма благожелательно.

— Отлично сработано, — произнес он. — Мы сегодня же направим донесение в Гаагу, и ему там не очень-то обрадуются.

В абвере в тот день проходили бесконечные конференции. Офицеры обсуждали один из бесчисленного множества случаев, преподнесенных нам войной. Немецкий летчик в звании фельдфебеля — назову его Фриц Зельднер — был сбит над Лондоном. В последний момент он смог выброситься на парашюте из горящей машины. Приземлился он, однако, на ветви старой яблони, откуда был снят тремя вооруженными кто чем добровольцами из так называемой «национальной гвардии». Поскольку при этом он повредил себе ногу, то был доставлен в госпиталь. История в общем-то обычная.

В качестве медицинской сестры к нему приставили сотрудницу британской секретной службы, некую Мауд Фишер. Летчик влюбился в нее до беспамятства. Они часто вместе гуляли: Зельднеру предоставляли больше свободы, нежели обычному военнопленному. Когда же он сделал ей предложение, она заявила, что не может выйти замуж за врага своего народа. Фельдфебель в ответ выразил желание перейти на сторону англичан. Его сразу же завербовали.

После того как он прошел агентурную подготовку, его направили в Берлин с заданием добыть на одной из электрофирм чертежи интересующего англичан прибора. В соответствии с планом проведения операции над столицей Третьего рейха появилось более двухсот самолетов королевских военно-воздушных сил. Во время бомбежки Зельднер спрыгнул с «Ланкастера», благополучно приземлился, сжег летный комбинезон и затем с поддельными документами объявился на нужной ему фирме, где и был принят на работу.

Однако через несколько дней он чем-то вызвал подозрение сотрудников и был арестован. Не выдержав допросов, он во всем признался. Схватившись за голову, Зельднер сказал, что и сам не понимает, как был вовлечен в эту авантюру. Вообще-то он был молодым симпатичным парнем, награжденным Железным крестом I степени.

Теперь он был готов предоставить себя в распоряжение абвера. Целый день шло обсуждение, стоит ли принимать его предложение. Мнения разделились. Фриц Зельднер все это время сидел в кандалах в отдельной комнате и ждал решения своей судьбы. Один из старших офицеров абвера — позднее он принимал участие в антигитлеровском заговоре 20 июля 1944 года и был казнен — резко возражал против направления Зельднера в Англию в качестве немецкого агента.