Шпион для Германии

За время четырехнедельного пребывания в карантинном отделении я ни разу не попал в одиночку, был причислен к «порядочным» заключенным и переведен в основное здание тюрьмы, где «вкусил» обещанные льготы.

К моему удивлению, среди заключенных было много немцев. Большинство из них получили различные сроки заключения как строптивые военнопленные или же пособники абвера. Герман Ланг, например, будто бы передал Германии прибор прицельного бомбометания, — его вина, между прочим, до сих пор не доказана. Встретился я и с американцем немецкого происхождения, который, будучи охранником немецких военнопленных, допустил побег одного из них. В общем, в то время мне довелось познакомиться со многими редкими судьбами и типами людей.

Я оказался в камере, в которой якобы отбывал когда-то наказание мнимый полярный исследователь Кук, посаженный за попытку обмана. Он принимал поздравления как покоритель Северного полюса со всех концов мира до тех пор, пока не было установлено, что он там и не был. Америка не простила ему этого позора. И наказание он отбывал до самой своей смерти.

Судьба моя все еще не была определена. Формально я числился как приговоренный к смертной казни. Мои защитники направили новое прошение о помиловании мистеру Трумэну — преемнику Рузвельта. Собственно говоря, это было даже излишне, так как предшественник Трумэна отказал мне в помиловании.

Война в Европе закончилась несколько месяцев тому назад. Я за это время успел превратиться в опытного «лопаточника». Мне приходилось ежедневно перелопачивать целую гору угля, совершенно бесплатно. По воскресеньям был отдых. Поскольку справиться в одиночку с громадным количеством угля, потреблявшегося тюрьмой, было просто невозможно, в помощь мне выделили двух здоровенных, как медведи, негров: хотя белые и цветные даже за тюремной решеткой были отделены друг от друга, на тяжелых работах этих различий не делалось. Назначением на эту работу я был обязан начальнику тюрьмы, который почему-то меня невзлюбил.

В нарушение предписаний он не только не принял меня как положено, но и не проводил. Наше с ним расставание произошло через несколько лет при довольно странных обстоятельствах…

Заключенные, прежде всего немцы, относились ко мне по-товарищески. Сразу же после моего прибытия один бывший военнопленный вручил мне в качестве подарка пакет с конфетами, мылом и сигаретами стоимостью в десять долларов — целое состояние по тюремным меркам. Соотечественники помогали мне как могли, не давая, как говорится, уйти под воду.

Когда я в первое время возвращался в камеру после тяжелой работы, то буквально валился с ног от усталости. Но постепенно мускулы мои налились, как у профессионального боксера. Как-то у меня возникла стычка с одним из громил, и я его нокаутировал. И тогда окончательно перешел в «элитную группу» ливенуортской тюрьмы.

* * *

В один из сентябрьских вечеров 1945 года по радио передавали мою любимою музыку в исполнении Томми Дорси. Его тромбон умолк в двадцать часов. Пошли последние известия. Я хотел было уже снять наушники, но почему-то воздержался.

Диктор перечислял и комментировал политические события со всего мира. Какие-то несогласованности с русскими, криминальное происшествие в Германии: американский солдат из-за немецкой приятельницы убил свою жену. Корреспондент со смаком расписывал подробности случившегося. Затем начались сообщения из Вашингтона.

Вдруг, как от удара электротоком, я вскочил с койки, услышав свое имя, произнесенное достаточно отчетливо. Сомнений быть не могло.

Диктор не торопясь и спокойно зачитал текст, не зная, что он для меня значил:

«Американский президент Гарри Трумэн объявил сегодня о помиловании немецкого шпиона Эриха Гимпеля и замене ему смертной казни на пожизненное заключение. Гимпель прибыл в Соединенные Штаты в конце прошлого года на немецкой подводной лодке для сбора секретных сведений о нашей военной промышленности. ФБР удалось его арестовать. Американский военный трибунал приговорил его к смертной казни через повешение. Исполнение приговора было отложено в связи о неожиданной смертью президента Рузвельта».

Сокамерники стали меня поздравлять с радостью и воодушевлением. К двери подошел надзиратель, просунул голову и сказал:

— Вы слышали, Гимпель? Можете сохранить свою башку! Везет же людям…

В тот день в послеобеденное время американский президент провел в Белом доме пресс-конференцию. Обсуждались текущие политические проблемы. Заседание продолжалось около двух с половиной часов. В конце его Трумэн зачитал свое постановление о моем помиловании в присутствии нескольких сотен американских журналистов. Подробности я узнал на следующий день из газет.

— Почему вы помиловали Гимпеля, господин президент? — спросили Трумэна.

— Гимпель был шпионом, — ответил Трумэн, — то есть человеком, сражавшимся за свою родину.