Шпион императора

Когда гонец привез повеление прибыть в Прагу, он воспринял этот отзыв (неясно было, временный или окончательный) как лишнее указание на то, что им недовольны – скорее всего именно потому, что он до сих пор никак себя не проявил. Однако неудовольствие выражено не было, канцлер принял его с обычной для него равнодушной любезностью, не проявив особого интереса к московским делам, и порекомендовал пока отдыхать и ждать новых инструкций. Хорошо зная, как неспешно эти инструкции обдумываются и составляются, граф Варкош настроился на длительное безделье и решил было воспользоваться им, чтобы попытаться навести хотя бы видимость порядка в своих безбожно расхищаемых управляющими имениях; но оказалось, что отлучиться из Праги нельзя, ибо его императорское величество однажды высказал интерес к положению в Москве и осведомился, как скоро прибудет отправленный туда эмиссар. Следовательно, в любой день может последовать приглашение на высочайшую аудиенцию.

И вот приглашение последовало – но не в Градчаны, как можно было ожидать, а на участие в охоте. Варкош, не будучи искушен в толковании тонкостей придворного этикета, остался в недоумении – следует ли это рассматривать как проявление высочайшего благоволения, или наоборот. Его величество, явно не собираясь давать ему личную аудиенцию, предпочел побеседовать на досуге – может быть, уединенно?

Все оказалось совсем не так. Охота была по обыкновению многолюдная, шумная и пышная, и граф скоро увидел, что император вообще не намерен отвлекаться от любимого развлечения ради какой-то скучной политики. Хотя Рудольфа Габсбурга скудоумным и не называли, главным его интересом были лошади и все с ними связанное; нудные же вопросы государственного управления он предоставил решать своим министрам и даже не стремился узнать, как они с этим справляются. Как-то справлялись, коль скоро государство продолжало существовать и налоги худо-бедно поступали в казну. На привале граф позаботился о том, чтобы попасть на глаза его величеству, и в том преуспел – был увиден, узнан в лицо и даже удостоен милостивого приветствия (правда, будучи вместо Варкоша назван «Фаркашем»; виною тому могла быть плохо расслышанная подсказка). Но о намерении узнать, как шли в Москве переговоры о создании антиосманской коалиции, император даже не заикнулся. Так что смысл приглашения остался еще более загадочным.

Впрочем, граф не жалел, что принял его. Он не был большим любителем охоты, тем более такой помпезной, всегда превращаемой в великосветский церемониал, но верховые прогулки были ему в радость, день выдался погожий, и после уныния подмосковных лесов живописные холмы и долины Южной Богемии пленяли поистине сказочным великолепием. Королевские охотничьи угодья изобиловали красной дичиной, и к вечеру было истреблено немалое количество косуль и оленей, добыли даже нескольких вепрей – правда не из матерых. За ужином в замке местного магната его величество то и дело восхищался столь удачным днем.

Когда гости, отягощенные съеденным и выпитым, с трудом выбирались из-за столов, следуя примеру удалившегося первым императора, к Варкошу подошел паж с известием, что графа ждет его светлость господин канцлер. Наконец-то! Граф мысленно похвалил себя за предусмотрительность, подсказавшую ему не пить за ужином более самого необходимого, князь Дитрихштейн был, всем на изумление, великим трезвенником, и предстать перед ним в подвыпитии было самым верным способом поставить крест на своей карьере.

Из-за множества наехавших охотников небольшой замок был переполнен, и даже для канцлера нашлась лишь тесная комната, куда ухитрились втиснуть походную койку. На ней Дитрихштейн и возлежал в непринужденной позе, закинув руки под голову.

– Простите, дорогой Варкош, что я несколько неглижирую правилами политеса, но мне уже просто невмоготу, – сказал он. – День в седле и еще несколько часов за столом превратили меня в развалину, эти забавы мне уже не по возрасту… Садитесь вон туда и чувствуйте себя свободно. Я позволил себе пригласить вас не для официального отчета, это было бы жестоко после такого дня… тем более, что мне о московских переговорах все известно, у меня ведь свои источники информации. Я хочу спросить о другом. От своих информаторов я приблизительно представляю себе – в общих чертах – доминирующие тенденции внешней политики Москвы. Но что там происходит внутри? Донесения, поступающие через Краков, во многом противоречат тому, что сообщают московские резиденты. Кто, собственно, правит сегодня в Москве – царь Феодор? Или шталмейстер Годунов? Кстати, он действительно в родстве с супругой Феодора?

– Он ее родной брат.

– Ах, даже так. И там еще есть некий «ближний дьяк» Щелкалов – насколько я понимаю, мой коллега, канцлер?

– Да, он возглавляет Посольский приказ.