Шпион из Калькутты. Амалия и Белое видение (с иллюстрациями)

– Эта женщина, скажу я вам, избавила колониальную службу Его величества от массы проблем, взяв на себя то, что господин Стайн действительно должен был сделать сам. Ее можно лишь поблагодарить. Я знал минимум трех женщин, которые убивали своих мужей или возлюбленных самым беспощадным образом из-за денег, похоти или ненависти и смотрели потом в глаза окружающим, которые знали все – но ничего с этой дамой не могли сделать. Кстати, мои малайские рассказы – в том числе те, где все эти истории беззастенчиво приводятся – очень и очень неплохо продаются у вас в городе, и вам стоит только открыть книгу. Женщины, знаете ли… А тут совсем другой случай. Но на будущее я посоветовал бы этой женщине не путать правую руку своей жертвы с левой. А вместо подушки, если уж вам так надо стрелять тихо, пользоваться каким-нибудь предметом одежды, который можно, не вызывая ничьего удивления, превратить потом в аккуратный сверток и вынести из отеля. Понятно, что с подушкой в руке вы из него выходить не захотели, да еще с такой, которая роняет по всей улице перья из проделанной дырки.

ФАДУ «АМАЛИЯ»

В абсолютной тишине раздалось робкое поскрипывание ножек стула по полу. Джеральд, с прижатым к губам пальцем, встал, изогнувшись крючком, на цыпочках пошел куда-то в глубину комнаты, к белому облаку москитной сетки. Оттуда оглянулся и, не разгибаясь и не отнимая пальца от губ, замер, выпучив глаза и изображая ужас.

Мы с Эшенденом, остававшиеся на стульях, тихо засмеялись.

– А теперь исключительно ради любопытства, – перевела дыхание я. – Когда мы только с вами познакомились, то я вышла отсюда немного…

– Переполненная новой информацией, да, продолжайте…

– Вот именно это, господин Эшенден – информация. И только сейчас я начинаю понимать, что вы сделали. Вы передали человеку, которого видели в первый раз, информацию настолько жуткую, что, как я понимаю, до сих пор этот секрет на нашем острове знают разве что еще двое. Сейчас мне даже кажется, что все это было сном и никто не хотел убить здесь, на нашей Пенанг-стрит, самого, возможно, знаменитого человека во всем мире – не было ничего, не было. Так вот, как вы не побоялись это сделать?

– Ничего не было? – тут великий человек начал… пожалуй, улыбаться – впадина его рта стала еще резче, а потом опущенные книзу углы губ все-таки дернулись вверх. – Вот и отлично, продолжайте так думать. Надеюсь, что вам и в голову не придет хоть кому-то об этом рассказывать. Когда-либо вообще в вашей жизни. Не было – значит, не было. А отвечая прямо на ваш вопрос… Если я что-то умею в жизни, так это наблюдать за людьми. И что я увидел? Молодую женщину интересного возраста. Двадцать восемь? Нет, уже двадцать девять. Знаете, есть вещи, которые очень молодому человеку говорить бесполезно. Можно только его использовать, мягко направлять на цель. Двадцать девять, однако – это когда мужчина только-только начинает понимать, на что он годится, чего хочет, что из него может получиться. А женщина в этом возрасте вдобавок часто стремится начать жизнь сначала, понять, для чего она вообще прожила все эти годы. Очень удачный момент, чтобы помочь ей в этом деле. А в случае с вами – да, я видел вас тогда в первый раз. И не без любопытства говорил себе: передо мной человек, который два с лишним года – это после вашего возвращения из Америки, верно? – успешно изображал из себя не то, что он есть. Вы обманули всех, выдавая себя за скромного администратора кабаре, обитателя небольшого домика и так далее. Неважно, зачем это вам понадобилось – важно, что это вам удалось. И это не все. Вы сумели к тому моменту обмануть, как мне тогда казалось, одновременно и полицию всего Пенанга, и какую-то серьезную банду, спрятав вашего возлюбленного так, что его, кстати, и до сих пор не могут найти. И сделали это, выдержав немалое давление. И что – это, по-вашему, человек, которому нельзя сказать то, что я сказал?

Мой собеседник чуть перевел дыхание и посмотрел на меня с некоторым сомнением. А потом все же решился:

– Ну, и тут имелась небольшая техническая проблема. Хоть кто-то должен был заниматься этим делом, зная его исходную точку. Кому из инспекторов, по-вашему, можно было официально рассказать всю эту историю про идиотское покушение? А не зная ее, они и до сих пор наверняка не могут понять, что творится. Вы же, кроме того, что у вас был очень сильный мотив для активной работы – вы, с точки зрения официальной, как бы не существуете. Ну, почти так же, как я официально не существую. Отличная команда – писатель и владелица кабаре. А как иначе нам было сдвинуть с места это дело?

Я смотрела на него и тоже улыбалась.

– Ну, что ж, тогда пора переходить к финалу, – сказала, наконец, я. – Первое: я не могу запретить вам вытворять что угодно во всех ваших колониях, но хотя бы в моем городе Мохандаса Ганди больше никто убивать не будет.