Шпион среди друзей. Великое предательство Кима Филби

Решение Эллиотта лететь в Африку, оставив Филби в Бейруте без присмотра, позднее было признано роковой ошибкой, актом вопиющей самоуспокоенности, что позволило Филби провернуть свой последний шпионский трюк. Так он сам и его кукловоды из КГБ представляли последующие события. Но существует и другая, весьма отличная от первой, версия прочтения действий Эллиотта. Перспектива суда над Филби в Великобритании выглядела катастрофической для разведслужб: еще один процесс, вскоре после фиаско Блейка, стал бы не только политически вредным, но и невероятно постыдным. Блейк был иностранцем и чудаком, а Филби своим человеком и до недавнего времени платным агентом МИ-6. Он уже продемонстрировал свое умение общаться с прессой. Он слишком много знает. Эллиотт выразился без обиняков: «Он был никому не нужен в Лондоне». Но и бесконечно держать его в Бейруте тоже невозможно. И что делать с Филби, когда все вопросы будут заданы? Понятно, что он больше не может работать корреспондентом британских газет; означает ли это, что теперь МИ-6 должна будет взять его на свое содержание? Перспектива субсидирования очевидного предателя и оплаты его счетов в баре отеля «Нормандия» никому не улыбалась.

Эллиотт впоследствии утверждал, что ни он, ни другие не допускали даже мысли о возможном бегстве Филби в СССР: «Нам это просто не приходило в голову». Как-то не верится. Берджесс и Маклин стали перебежчиками; в 1966 году Блейк сбежал из тюрьмы Вормвуд-Скрабз и оказался в Москве. Эллиотт наверняка предполагал, что у Филби должен быть запасной план бегства. Больше того, он сознательно загнал приятеля в угол: Филби понимал, что ему предстоит долгий допрос с пристрастием в исполнении Питера Ланна, «человека неприятного». Эллиотт дал ему ясно понять, что отказ в безоговорочном сотрудничестве приведет к отзыву иммунитета, а уже имеющиеся письменные признания будут использованы против него. Берджесс и Маклин скрылись в Советском Союзе, и больше о них не слышали. Позволить Филби присоединиться к его друзьям в Москве — «слинять», на жаргоне разведчиков — казалось оптимальным для всех выходом.

Намеренно или нет, но Эллиотт создал Филби наилучшие условия для бегства. В нарушение всех правил разведки он покинул Бейрут, не обеспечив наблюдения за человеком, признавшимся в том, что он двойной агент. Никто за ним не следил, никто не караулил; ноль внимания к его квартире; телефон не поставлен на прослушку; коллег в ливанской службе безопасности ни о чем не предупредили. Филби предоставили самому себе, сказав, что, когда он понадобится, с ним свяжется Питер Ланн. Эллиотт просто-напросто самоустранился, оставив дверь в Москву широко открытой.

То ли верх глупости, то ли исключительно тонкий ход.

На следующий день, ровно в шесть вечера, Филби стоял на своем балконе с книгой в руке.

Глава 19 Слинял

Через несколько часов Филби и Петухов встретились в неприметном армянском ресторане «Вреж». Первый поспешно, вкратце изложил ситуацию: МИ-6, получив от Голицына новые изобличающие данные, предложила ему, Филби, иммунитет в обмен на информацию. Он не сказал своему связному из КГБ, что уже во всем сознался; напротив, дал ему понять, что стоически держался (как в былые времена), но скоро ему предстоит новый допрос. Петухов поспешил в советское посольство, откуда послал телефонограмму Василию Дождалеву, шефу британского отдела московского Центра, запрашивая инструкции. Дождалев поинтересовался, сможет ли их агент выдержать перекрестный допрос. «Филби считает, что на этот раз ему не отвертеться», — сообщил ему Петухов. В ответ пришел приказ: вывезти Филби из Бейрута как можно скорее.

— Час пробил, — сказал Петухов своему визави на следующей, спешно устроенной встрече. — Они от вас уже не отстанут. Вам надо исчезнуть. Другого выхода нет. Вас ждут в Москве.

Вероятно, именно это Филби надеялся услышать, хотя сам еще не принял твердого решения бежать. Как он позднее намекнул, некоторые слова Эллиотта «посеяли во мне сомнения, а его аргументы заставили меня задуматься». Хотя он неоднократно проигрывал в уме драматический вариант побега, сейчас он колебался.

— Приготовления займут какое-то время, — сказал Петухов. Но когда все будет готово, действовать придется быстро. Как и прежде, он прогуляется мимо дома Филби в условленный час. — Если у меня в руке будет газета, это значит, что нам надо встретиться. Если я буду держать книгу, то все готово к вашему отъезду и вам надо пошевеливаться.

Филби затаился. Спустя несколько дней ему позвонил Питер Ланн и спросил, готов ли он обсудить «интересующий нас вопрос». Филби ответил, что ему нужно еще какое-то время. Ланн не стал на него давить, не сказал, что готов приехать на квартиру и помочь Филби освежить в памяти разные детали. Вместо этого он объявил, что уезжает кататься на лыжах. От приятеля в посольстве Филби узнал, что недавно выпавший в горах снег создал идеальные условия для катания и что Ланн, олимпийский горнолыжник, проведет там четыре дня. Такой ответ получил Филби. Но Ланн не уехал кататься.