Шпион Тамерлана

В городе по-прежнему пахло дымом пожарищ и кровью. На узких улочках и во дворах слышался женский визг и пьяные вопли победителей, кружа над морем, тревожно кричали чайки.

– Тогда лучше сейчас спуститься к пристани, – взглянув на светлеющее небо, предложил Салим. – Пока идем…

– Черт! – неожиданно выругался Раничев. Он вдруг обнаружил, что перстень остался только один! Вот он, на указательном пальце! А где же второй? Остался в развалинах? Или валяется в саду? А может – на мокром шоссе у леса? Главное, искать-то сейчас и невозможно, и некогда. Да и найдешь ли? Ладно, черт с ним, сейчас главное – Евдокся. – А ты, наверное, все-таки зря пошел со мной, – повернувшись к Салиму, запоздало промолвил Иван. – Лучше было б…

Юноша обиженно фыркнул:

– Не лучше! Ордынцы косились на меня, будто я их враг. Их сдерживал только приказ Абу Ахмета… И – я должен был идти с Аксеном… – Салим покачал головой. – Вряд ли он так доверял мне. Скорее всего, я был бы прикован к веслу на галере. Зачем мне это надо?

– Да, пожалуй. Но ведь сейчас ты свободен! А я – слишком опасный спутник.

– Ты хочешь сказать, что я трус?

– Тихо! – Схватив парня за руку, Раничев втолкнул его в чей-то полуразрушенный дворик. – Кажется, они возвращаются…

Оба прислушались, напряженно вглядываясь в темноту.

Гремя железом и вполголоса ругаясь, из-под арки показался отряд воинов.

– Может, он спрятался там, в развалинах? – Один из них показал рукой на тот дворик, где затаились беглецы.

– И что ему там делать? Дожидаться, пока мы его схватим?

Раничев узнал голос Аксена, да и сам боярский сын все ж таки отличался от татар и одеждой, и ростом.

– Нет, уважаемый Артак, – продолжал Аксен. – Лучше всего будет сейчас вернуться и оказать погибшему минг-баши последние почести. Ай-ай-ай, достойнейший был человек!

– Да, – кивнул десятник. – И мы выполним его последний приказ, ибо это теперь – дело чести.

Отвернувшись, Аксен скривился, но ничего не ответил, и маленький отряд быстро скрылся из виду.

Оранжевый краешек солнца уже показался над заливом, когда Раничев и Салим вышли наконец к морю.

– Старик говорил – там. – Салим показал рукою на низкий рыбачий причал на самом краю порта. Около причала покачивались на волнах фелюки. – Которая-то из них.

Иван молча кивнул и, пройдя еще немного, остановился напротив разрушенной башни. Той самой, что стала склепом.

– Зайдем?

Они быстро поднялись по каменистой насыпи и, перепрыгнув через закрывавшие бреши обгоревшие доски, оказались внутри башни, около двух холмиков, сложенных из камней.

Раничев присел между ними:

– Эх, Микола, Микола, – грустно прошептал он. – Упокой, Господи, твою душу… Жаль, я даже не помню, какая из этих могил – твоя?

Иван взглянул на разбросанные по камням арбалетные стрелы. Обернулся к Салиму:

– У тебе бечевки нет?

– Бечевки? – удивился тот. – Ну разве что оторвать от пояса.

– Рви!

Раничев быстро соорудил из стрел крестик.

– Вот еще. – Салим протянул обломки копья.

Кивнув, Иван перевязал крест-накрест и их. С помощью юноши обложил камнями.

– Теперь, кажется, все…

– Тсс! – вдруг напрягся Салим. – Кажется, там кто-то есть, – он кивнул на темный проход.

– Крысы, – махнул рукой Раничев. – Как бы не добрались до могил.

– Не доберутся – камни.

Спустившись к причалу, они быстро отыскали нужную фелюку, средних размеров, с нарисованным на носу желтым сияющим солнцем.

– Долгонько вас ждали, – улыбнулся горбоносый Калликий. – Отчаливаем, Аристид!

Аристид отвязал фелюку, вспенили воду весла…

Отойдя от причала, греки подняли парус, и суденышко неожиданно ходко пошло к мысу. Весь залив, все море было полно рыбачьими парусами.

– Похоже, их мало волнует, что город захвачен врагом, – философски заметил Раничев.

– Врагом? – Салим неожиданно засмеялся. – А ты считаешь, Тимур-Кутлуг, Едигей и Хромец – их друзья?

– Ну да, – пожал плечами Раничев. – Вообще-то ситуация насквозь понятная: белые придут – грабят, красные придут – грабят… Сколько уже горела эта Кафа?

– Много.

– А они все работают. – Иван с наслаждением потянулся. – Может, так и надо? Не воевать, а работать – торговать, ловить рыбу, делать драгоценную посуду и украшения?

– Воевать они уж точно не хотят, – с усмешкой кивнул Салим.

За быстро идущей фелюкой тянулась белая полоска пены.

Не успела лодка Аристофана скрыться из виду, как в порт спустились воины покойного минг-баши. Две галеры ожидали их у торговой пристани.

– Идем. – Десятник Артак оглянулся на Аксена.

– Вы идите, я догоню. – Отвернувшись, тот принялся мочиться на развалины башни. Оправившись, подтянул штаны.

– Батюшка! – раздался вдруг чей-то голос из башни.

Боярский сын испуганно отшатнулся.

– То я, хлоп твой верный. – Над обгоревшими досками показалась кособородая физиономия.

– А, Никитка… Фу, напугал, черт! – Аксен с облегчением вытер со лба пот. – Что, тварюга, стрелять разучился?

– Да промахнулся, родимец, век себе не прощу… Не хотел ведь главного-то, Ахметку, случайно вышло.