Шпион трех господ. Невероятная история человека, обманувшего Черчилля, Эйзенхауэра и герцога Виндзорского

Приезд Симпсонов в лондонское общество совпал с новым поколением трансатлантических хозяек, которые соперничали друг с другом в проведении самых блестящих балов и ужинов, где бы разговоры сверкали не меньше, чем бриллиантовые тиары. Лидерами в этом были Лаура Корриган, Нэнси Астор, Эмеральд Канард, Генри Ченнон и Эльза Максвелл, гедонистические социальные карьеристки, доминировавшие в мире сплетен, болтовни и слухов, которые были приняты в приличном обществе. Принц Уэльский наслаждался такими сборищами, а король и его люди ушли от социальной шумихи и смотрели сверху вниз на эту столичную смесь язвительных и состоятельных эстетов. Крупные чиновники бесспорно поддерживали мнение лорда Кроуфорда: «Лично я стараюсь держаться в стороне от богатых евреев и американцев, и я не хочу путаться с азиатами».

Будучи американкой, замужем за евреем, Уоллис бы никогда не расположила к себе традиционную английскую аристократию – даже если бы когда-либо захотела это сделать. Вскоре она начнет править при своем собственном дворе, где главной целью было развлекать принца Уэльского. Ее партнером в этом веселом, но требовательном деле была самая провокационная, интересная и щедрая хозяйка в Лондоне, леди Эмеральд Канард.

Язвительная и экстравагантно одетая Мод «Эмеральд» Канард была замужем за сэром Башем Канардом, наследником одноименной судоходной компании. В течение десяти лет она была любовницей дирижера, сэра Томаса Бичема, который регулярно выигрывал первые места со своими музыкальными проектами. Резкая, иногда жестокая и всегда провокационная Эмеральд – «Рождество только для прислуги» было одним из ее изречений – привносила волнение и дерзость во время вечеринок в своем лондонском доме на Гросвенор-сквер, дом 7. Уроженка Калифорнии, которая восхищалась Гитлером, обожала оперу и поэзию, за столом леди Канард часто выводила дипломатов и политиков на чистую воду и выпытывала у них нескромные подробности их жизни. Это была такая особенность ее вечеров, которая побудила военного деятеля Дэвида Ллойда Джорджа[6] назвать ее «самой опасной женщиной Лондона». Другие считали ее проницательность и живость опьяняющими как шампанское, которое всегда лилось рекой. Это держало ее впереди всего социального круга – известные и занимающие высокое положение личности всегда были рады получить приглашение в ее салон.

Она была неумолима и полна энтузиазма, чтобы внедрить в лондонское общество ее Новую Лучшую Подругу, американку Уоллис Симпсон. Дело дошло до того, что драматург Ноэль Коуард заявил, что устал по горло от приглашений для так называемых «тихих» обедов с принцем Уэльским и Уоллис Симпсон. Хотя Эмеральд надеялась, что помогая Уоллис, она станет следующей королевской любовницей, а возможно и будущей королевой, другие считали ее поведение безответственным. Королева Мария, не желающая слушать, что ее старший сын сам был творцом своих собственных неудач, считала, что леди Канард сыграла пагубную и разрушительную роль, так как убедила миссис Симпсон, что та в праве стоять в одном ряду с английским правящим обществом. Из-за этой же иллюзии принц подумал, что миссис Симпсон когда-нибудь будет принята английской аристократией и широкой общественностью. «Боюсь, что она сильно навредила Дэвиду, так как нет сомнений в том, что она была дружна с миссис Симпсон и даже проводила вечеринки в ее честь», – с грустью заметила королева.

Соперница Эмеральд по светским раутам Нэнси Астор, первая женщина, ставшая членом парламента, была более резка в критике, она не только недолюбливала леди из Балтимора, но и винила леди Канард в поощрении их романа. Хозяйка Кливдена, впечатляющего помещичьего дома в Беркшире, который был местом для грандиозных вечеринок по выходным и для ужинов, на которых присутствовали самые известные литературные и политические деятели того времени, была «ужасно возмущена», когда узнала, что Эмеральд пригласила принца и его любовницу к себе домой на ужин. Она не только считала свою социальную соперницу «плохой компанией» и «дурным влиянием», она была твердо убеждена, что она виновна в нацистских наклонностях принца Уэльского.

Против леди Канард также сыграло то, что она активно двигала любимицу Гитлера, принцессу Стефанию, в высшее общество или как заявили в докладе МИ-5: «Ей… удалось прорыть путь в определенные социальные круги, где она положительно отзывалась о нынешнем режиме в Германии».

Но по иронии судьбы «тенью на министерство иностранных дел», где прогерманские политики и дипломаты встречались в тайном конклаве, современники считали «Кливден».