Шпион трех господ

Историческое значение эпизода ничтожно мало и утверждения опираются только на заявления немецких и прогерманских официальных лиц, которые из ничего сделают шумиху. Я уверен, что ваше чувство справедливости не даст навредить публикацией этих документов тому, кто так долго наслаждался добротой и гостеприимством США.

Он добавил, что связался с французскими властями для их согласияс тем, чтобы «не позволять официальной публикации… никому за пределами тайных кругов».

Ответ президента не заставит себя долго ждать, 2 июля он написал, что «совершенно потрясен», что микрофильм вообще существовал. Он вспомнил, что когда ему впервые сказали о существовании документов в 1945 году, он приказал послу Винанту и члену его собственной разведки «тщательно проверить» их.

«Они полностью согласились, что в них не было ценности, что они были выдуманы для немецкой пропаганды и ослабления сопротивления Запада, и что они были несправедливы по отношению к герцогу». В следующей записке он выразил надежду, что вопрос разрешится «честно, справедливо и окончательно».

На пике Холодной войны, когда Корейская война билась в предсмертной агонии и сенатор Маккарти начал свою охоту на коммунистов, геев и других, это единогласное решение двух Союзнических лидеров должно было решить судьбу Виндзорского файла раз и навсегда. Даже хотя атмосфера 1950-х благоприятствовала подавлению и репрессиям, историки не оказались такими податливыми. Беделл Смит сообщил, что «американскому главному редактору явно не понравилась идея делать то, что ему сказали».

В саркастической записке президенту Эйзенхауэру Беделл Смит написал: «Так как все историки (включая тех, кто занимается этим проектом) считают, что история важнее, чем что-либо еще, некоторые из них будут против». Его предположение оказалось верным, историки были в ужасе от такой смены политики.

В письме Бернарду Ноублу, обладатель Пулитцеровской премии в области истории Бернадот Э. Шмитт, изложил «катастрофические» последствия, если британское, американское и французское правительства продолжат идти по дороге цензуры и замалчивания:

«Я отказываюсь верить, что правительство США будет виновно в отказе продолжать дело, данное американскому главному редактору… Если Том Х появится без документов, о которых идет речь, редакторы не смогут сказать, что наслаждались свободой действий… Появится множество вопросов, и я полагаю, что правительства будут в затруднении дать удовлетворительные ответы».

Что касается Британии, текущий главный редактор, достопочтенная Маргарет Ламберт указала, что будет обязана уйти в отставку, если ей запретят опубликовать документы. Несмотря на то, что историк происходила из консервативной политической семьи – ее отец виконт Джордж Ламберт был членом парламента под руководством Гладстона и часто принимал Черчилля и его семью у себя дома в Девоне – изначально стойко сопротивлялась политическому вмешательству.

В их арьергардных действиях им помогало поведение французов. После двух месяцев ожидания ответа на его письмо относительно Виндзорского файла, Черчилль отправил Уолтера Монктона в Париж, чтобы лично поговорить с французским министром иностранных дел Жоржем Бидо.

В своем «сверхсекретном и личном» докладе 1 сентября 1953 года Монктон вернулся с плохими вестями. «Во время разговора, – докладывал Монктон, – г-н Бидо показывал очевидное расположение, чтобы помочь, хотя, по его мнению, он не мог приказать историкам опустить эти документы». Будучи историком, сам Бидо потрудился проконсультироваться с учеными, работающими с документами. Французы придерживались того же мнения, что и их американские коллеги:

Историками не должны командовать. Если в данном случае это попытаются сделать, то французские историки уйдут в отставку. Он сказал, что в данных обстоятельствах сокрытие документов было невозможным, но согласился, что возможно отложить публикацию, если сначала заняться документами другого периода.

Черчилль, который стал ответственным за внешнюю политику в апреле, когда Энтони Иден взял отпуск по болезни на 6 месяцев, все еще выступал за цензуру. Он выяснил мнение лорда Бивербрука, который прочел Виндзорский файл 18 июля в своем загородном доме в Черкли Корт. К сожалению, нет никакой информации о его ответе, хотя он не изменил мнения премьер-министра, который, как сообщил Джон Колвилль, «все еще выступал за сокрытие».

На заседании Кабмина 25 августа, спустя несколько дней после доклада Монктона о позиции Франции, Черчилль утверждал, что публикация документов «причинит боль герцогу Виндзорскому» и не имеет исторической ценности. «Я предлагаю поговорить с британским главным редактором и предложить отложить публикацию по крайней мере на 10 или 20 лет, а желательно в течение всей жизни герцога». Лорд Солсбери, президент совета, выступал за публикацию и сказал, что сокрытие документов «только создаст впечатление, что они еще более разрушительны, чем на самом деле».