Шпион трех господ

В ходе обсуждения кабинета лорд Солсбери заявил, что поговорил с британским главным редактором, мисс Ламберт, и считает, что она может быть более сговорчивой, чем предполагалось. Хоть она и не одобряла никаких правительственных попыток ограничить редакционную свободу историков, она сама предложила, чтобы публикация этой спорной переписки была отложена, если документы более раннего периода, а именно Веймарской республики, были бы опубликованы раньше тома Х серии D. Таким образом, Виндзорский файл будет откинут далеко в сторону.

Вооружившись новой британской позицией, премьер-министр в компании министра труда сэра Уолтера Монктона – который сидел в первых рядах во время разворачивающихся событий в Лиссабоне 1940 года – и лорда Солсбери, встретился с Маргарет Ламберт 16 сентября 1953 года. Сразу после встречи на Даунинг-стрит она проинформировала американского и французского редакторов, Пола Свита и Мориса Бомона, о радикальных изменениях в плане: теперь им надо сосредоточиться на Веймарской республике и остановить работу над практически законченным томом Х серии D.

В письме Свиту 8 октября 1953 года Ламберт изложила реальные причины, почему она, другие известные историки и премьер-министр желали отложить публикацию Виндзорского файла. Аргумент носил в себе отпечаток романтизированного отношения Черчилля к монархии.

Ламберт объяснила, что изначально согласилась на публикацию Виндзорских документов, хоть и вся эта история была представлена «абсурдной и лживой». Она продолжила: Но в то же время мне стало понятно, что появление этих бумаг в официальных публикациях в ближайшем будущем принесет много боли скорбящей леди, которая со своим покойным мужем упоминается в них. После таких упоминаний ожидаемо, что все накинутся на нее и информация будет использована особенно неприятными способами. Мы не можем предотвратить это. Было высказано мнение, что нужно дать ей время.

Другие историки, а именно Джон Уилер-Беннетт, который теперь работал над официальной биографией короля Георга VI в офисе Букингемского дворца, «всем сердцем поддерживал» смену политики – отложить серию D и сосредоточиться на Веймарской республике. Этот курс действий, одобренный Черчиллем, который считал, что было «очень ценно и важно» понять, что пошло не так после Локарнского договора 1925 года. Что касается серии D, работа дошла до падения Франции в июне 1940 года, таким образом Виндзорский файл отсрочивался, но не подвергался цензуре.

Неделю спустя, 15 октября, консультативный комитет историков Ламберт, выдающаяся группа уважаемых ученых, единодушно согласилась с изменением акцентов. Слон в комнате – Виндзорский файл – упомянут не был. Как и «некая недавно овдовевшая леди». Это, пожалуй, в высшей степени иронично, так как королева-мать, которая ненавидела герцога и герцогиню настолько, насколько и они ее презирали, была использована в качестве щита для Виндзоров от неблагоприятной гласности.

Слезливая королевская просьба сосредоточиться на чем угодно, только не на Доме Виндзоров почти не произвела никакого впечатления на американского главного редактора. Доктор Свит вспоминал: «Они (Виндзорские документы) были частью исторических записей, даже если они были нежелательными для королевской семьи. Это оскорбило мои чувства. Все это было подстроено».

Потом последовала раздражительная переписка Свита и Ламберт, все эти годы американских подозрений о двойственности британцев и сокрытия правды выливалась на поверхность. Свит описал решение об изменении направления и отхода от 1940 и 1941 годов как «сокрушительное» и сказал Ламберт: «Если публикация тома Х надолго задержится, это вызовет неудобные вопросы, которые поставят под сомнение целостность всего проекта».

Спустя месяц его тон был еще более обличительными: «Мне кажется, что определенные решения были сделаны по политическим мотивам, которые меня, как историка, просят оправдать. Так, например, политическое решение сделано с вашей стороны по отношению к исключению публикации серии D вне тома VIII. Мне не кажется, что меня должны спрашивать о причинах такого решения, как историка».

Как профессор Свит позднее признал, его письмо отражало «значительное раздражение» по отношению к британцам. Его отсылка к «британскому решению по политическим мотивам» обострила ситуацию. Мисс Ламберт сообщила, что слово «политическим» следовало заменить «не историческим». Когда коллега Свита, Бернард Ноубл, собирался в Лондон в ноябре для дальнейших обсуждений с британцами, Свит вручил ему меморандум, в котором говорилось, что американская команда была возмущена тоном переписки и что британцы придерживались «недопустимой» стратегии. Он написал с угрозой: «У нас нет намерения продолжать участвовать в проекте, если отныне так будут вестись дела».