Шпион, вернувшийся с холода. Война в Зазеркалье. В одном немецком городке

Эш поймал такси на углу Комптон-стрит, и Лимас махал ему вслед, пока тот не скрылся из виду. Затем поглядел на часы. Было четыре. Полагая, что за ним еще ведется слежка, он прошел пешком вниз по Флит-стрит и выпил чашку кофе в «Блэк энд Уайт». Потом заглянул в книжный магазин, прочел вечерние газеты в витринах редакции и вдруг неожиданно — будто эта мысль осенила его только что — вскочил в подошедший автобус. Автобус шел по Дадгейт-Хилл, где попал в пробку у станции метро. Лимас слез и вошел в метро. Он купил шестипенсовый билет, сел в последний вагон и сошел на следующей остановке. Пересел на другую линию к Юстону и поехал в сторону Чаринг-кросс. Когда он добрался туда, было уже девять, и стало довольно холодно. У станции стоял фургон, водитель дремал в кабине.

Лимас посмотрел на номер, подошел и спросил через стекло:

— Вы из Клементса?

Водитель сразу очнулся и спросил в свой черед:

— Вы мистер Томас?

— Нет, — ответил Лимас, — Томас не смог прийти. Я Эмис из Хаунслоу.

— Забирайтесь, мистер Эмис, — сказал водитель и открыл дверцу.

Они поехали на запад по направлению к Кингс-роуд. Водитель хорошо знал дорогу.

Дверь открыл Контролер.

— Джордж Смайли в отъезде, — сказал он. — Я пока решил пожить тут. Заходите.

Контролер не зажигал света в доме, пока Лимас не вошел и не закрыл за собой дверь.

— За мной следили с обеда, — сказал Лимас.

Они прошли в небольшую гостиную. Повсюду были книги. Комната была очень красивая — с высокими потолками, лепниной восемнадцатого века, длинными окнами и добротным камином.

— Они вышли на контакт сегодня утром. Человек, назвавшийся Эшем. — Лимас зажег сигарету. — Явно пидер. Мы договорились с ним на завтра.

Контролер внимательно выслушал отчет Лимаса, звено за звеном, начиная с того дня, когда он ударил бакалейщика, и до встречи с Эшем.

— Ну и как вам понравилось в тюрьме? — осведомился он, словно речь шла о пребывании на курорте.

— Жаль, что мы не могли обеспечить вам условий получше, создать хотя бы минимальный комфорт, но это испортило бы все дело.

— Разумеется.

— Нужно вести себя последовательно. На каждом этапе вести себя последовательно. Кроме того, нельзя было пресекать слухи. Как я знаю, вы болели. Приношу соболезнования. Что с вами было?

— Обычная простуда.

— Сколько дней вы проболели?

— Дней десять.

— Какая жалость! И, разумеется, никто за вами не ухаживал.

Последовала долгая пауза.

— Вы ведь знаете, что она состоит в коммунистической партии?

— Знаю. — Снова пауза. — Мне не хотелось бы, чтобы ее в это впутывали.

— Кому это нужно? — резко бросил Контролер, на мгновение, как показалось Лимасу, утратив флер академического бесстрастия. — Почему вы решили, что ее впутывают?

— Ничего я не решал, — ответил Лимас. — Я просто высказал свое мнение. Мне прекрасно известно, как проходят такие штуки — все эти наступательные операции. Всегда возникает побочный эффект и развитие в непредвиденных направлениях. Вы думаете, что открываете Индию, а на самом деле открываете Америку. Я настаиваю, чтобы она оставалась в стороне от всего этого.

— Понятно, понятно.

— А что это за человек в бюро по трудоустройству по имени Питт? Он не работал в Цирке во время войны?

— Я не знаю человека с такой фамилией. Как вы сказали — Питт?

— Да, Питт.

— Нет, это имя мне ничего не говорит. В бюро по трудоустройству?

— Ах, да ради Бога… — внятно пробормотал Лимас.

— Извините, — сказал Контролер, вставая, — я забыл о своих хозяйских обязанностях. Не угодно ли выпить?

— Нет. Я хочу уйти отсюда сегодня ночью. Уехать из Лондона и потренироваться. Наш «дом» открыт?

— Я позабочусь о машине. В котором часу, вы говорите, у вас встреча с Эшем? В час?

— Да.

— Я позвоню Хэлдену и скажу ему, что вам хочется поразмяться. Вам не мешало бы проконсультироваться у врача. Эта ваша простуда…

— Обойдусь без врача.

— Хорошо, на ваше усмотрение.

Контролер налил себе виски и принялся меланхолически разглядывать книги на полках.

— А почему нет Смайли? — спросил Лимас.

— Ему не нравится эта операция, — равнодушно ответил Контролер. — Она кажется ему мерзкой. Он понимает, что она необходима, но не хочет принимать в этом участие. Его обычная болезнь.

— Не могу похвастаться, что он встретил меня с распростертыми объятиями.

— Вот именно. Он не желает в этом участвовать. Но ведь он рассказал вам о Мундте и его окружении, не так ли?

— Так.

— Мундт на редкость крутой человек, — сказал Контролер. — Мы ни на секунду не должны забывать об этом. И превосходный контрразведчик.

— А Смайли знает, в чем смысл операции? Ее особая цель?

Контролер кивнул и отхлебнул виски.

— И тем не менее она ему не нравится?

— Это не имеет никакого отношения к этической стороне вопроса. Просто он вроде хирурга, уставшего от крови. Предоставляет оперировать другим.

— Послушайте, а вы абсолютно уверены в том, что это приведет туда, куда нам надо? Откуда вы знаете, что это именно восточные немцы, а не чехи? Не русские?

— Давайте предположим, — с некоторой торжественностью произнес Контролер, — что все это учтено.

Когда они подошли к выходу. Контролер слегка коснулся плеча Лимаса.