Шпион, вернувшийся с холода. Война в Зазеркалье. В одном немецком городке

— Но в этом и ты похож на них, на Мундта и всех остальных… Мне следовало бы знать, что со мной не станут церемониться. Верно? Они не станут, и ты тоже, потому что тебе на все наплевать. Только Фидлер был не таким… А вы все… вы обращались со мной так, словно я… ну, буквально ничего не значу… просто банкнота, которой предстоит расплатиться… Вы все одинаковы, Алек.

— О Боже, Лиз, — с отчаянием в голосе сказал он, — ради всего святого, поверь мне. Мне омерзительно все это, омерзительно. Я устал. Но ведь сам мир, само человечество сошло с ума. Наши жизни — цена еще сравнительно небольшая, но ведь повсюду одно и то же: людей обманывают и надувают, их жизнями швыряются без раздумий, людей расстреливают и бросают в тюрьмы, целые группы и классы списываются в расход. А твоя партия? Бог вам судья, она воздвигла свое здание на костях обыкновенных людей. Тебе, Лиз, никогда не доводилось видеть, как умирают люди. А сколько мне пришлось на это насмотреться…

Пока он говорил, Лиз вспоминала грязный тюремный двор и охранницу, объяснявшую ей: «Эта тюрьма для тех, кто отказывается признать реальность социализма, кто полагает, что у него есть право на сомнения, кто идет не в ногу со всеми».

Лимас вдруг напрягся, вглядываясь через стекло в дорогу. В свете фар Лиз разглядела какую-то фигуру. Человек сигналил им фонариком.

— Это он, — пробормотал Лимас, выключил фары и мотор и затормозил. Когда они остановились, Лимас перегнулся назад и открыл боковую дверцу.

Лиз даже не обернулась, чтобы поглядеть на севшего в машину. Она продолжала смотреть на ночную дорогу под дождем.

— Скорость тридцать километров, — сказал незнакомец. Голос его звучал испуганно и глуховато. — Я покажу, как ехать. Когда мы доедем до места, вам нужно вылезти и бежать к Стене. Прожектор будет направлен как раз туда, где вы будете перелезать. Оставайтесь в его луче. А когда луч уйдет в сторону, лезьте. У вас на это полторы минуты. Вы лезете первым, — сказал он Лимасу, — а девушка следом. В нижней части Стены есть железные скобы, ну, а дальше подтягивайтесь. Вы взберетесь на Стену и втащите девушку наверх. Понятно?

— Понятно, — сказал Лимас. — Сколько у нас осталось времени?

— Если вы поедете со скоростью тридцать километров, мы будем там примерно через девять минут. Луч прожектора появится ровно в пять минут второго. Они дают вам полторы минуты. Ни секундой больше.

— А что случится через полторы минуты? — спросил Лимас.

— Они дают вам полторы минуты, — повторил незнакомец. — Иначе это слишком опасно. В курсе дела лишь один патруль. Им дали понять, что вас перебрасывают в Западный Берлин. Но им велено не выстилать вам ковровую дорожку. Полутора минут достаточно.

— Будем надеяться, что так, — сухо заметил Лимас. — Сколько на ваших часах?

— Я сверил свои с часами начальника патруля, — ответил человек на заднем сиденье. В руке у него вспыхнул и погас фонарик. — Двенадцать сорок восемь. Мы тронемся без пяти час. Осталось семь минут.

Они сидели в полной тишине, только дождь барабанил по крыше машины. Перед ними тянулась вымощенная булыжником дорога с тусклыми фонарями через каждые сто метров. На дороге никого не было. Небо над ними было освещено неестественным светом дуговых ламп. Временами вспыхивал и исчезал луч прожектора. Слева, на большом расстоянии от них, Лимас заметил над горизонтом пульсирующий свет, напоминающий отблески пожара.

— Что это такое? — спросил он.

— Световой телеграф. Служба информации. Передают заголовки новостей в Западный Берлин.

— Понятно, — пробормотал Лимас. Конец пути был уже совсем близок.

— Отступаться нельзя, — сказал незнакомец. — Он говорил вам об этом? Другого шанса вам не дадут.

— Знаю, — ответил Лимас.

— Если что-то пойдет не так, если вы упадете или поранитесь, все равно не возвращайтесь. Они застрелят вас прямо в зоне Стены. Вам обязательно нужно перелезть.

— Мы знаем, — сказал Лимас. — Он говорил мне это.

— Как только выйдете из машины, вы окажетесь в простреливаемой зоне.

— Знаю, — бросил Лимас. — А теперь помолчите. Машину отгоните вы сами? — добавил он.

— Как только вы выйдете. Для меня, видите ли, это тоже очень опасно.

— Весьма сожалею, — сухо заметил Лимас.

Они снова замолчали. Затем Лимас спросил:

— У вас есть оружие?

— Есть, но я не могу отдать его вам. Он сказал, чтобы я не отдавал вам, хотя вы наверняка попросите…

Лимас негромко засмеялся.

— На него похоже.

Он нажал на стартер. С ревом, который, казалось, заполнил все вокруг, машина медленно двинулась вперед.

Они проехали метров триста, и тут человек на заднем сиденье взволнованно зашептал:

— Вот сюда, прямо, а потом налево.

Они свернули на узкую улочку. По обеим сторонам стояли пустые рыночные ларьки, машина с трудом лавировала между ними.

— Поворот налево! Вот здесь!

Они быстро повернули еще раз между двумя зданиями в какой-то проезд. Через улицу была натянута бельевая веревка. Сумеют ли они проехать, не сорвав ее, спросила себя Лиз. Казалось, они попали в тупик, но тут Лимас снова услышал команду:

— Снова налево и прямо по дорожке.