Шпион, выйди вон

– Ну и что сказал Тоби?

Серый спаниель разочарованно вздохнул и снова уснул.

– Тобн? – Конни вдруг стала очень печальной. – О, Крошка Тоби своим тишайшим голосом мертвой рыбы поведал мне следующее: сейчас операциями руководит Перси Аллелайн, не так ли? Это не его, а Перси работа – изыскивать ресурсы. Я нутром чуяла: что-то здесь не так, но думала, что вся загвоздка в Тоби. – Она умолкла. – Проклятый камин, – пробормотала она угрюмо. – Стоит повернуться к нему спиной, и он тут же гаснет. – Конни потеряла всякий интерес к разговору. – Ну, остальное ты знаешь. Рапорт пришел к Перси. «Ну и что? – говорит Аллелайн. – Поляков служил в русской армии. Это самая большая армия в мире, и не всякий, кто в ней воевал, – агент Карлы». Так странно. Он обвинил меня в ненаучной дедукции. и где ты взял это выражение?" – спросила я его. "А здесь нужна вовсе не д е д у к ц и я , – говорит он, – а и н д у к ц и я " . – «Дорогой мой Перси, не знаю, кто тебя научил таким словам, но ты сейчас похож на противного докторишку каких-то там наук». Бог ты мой, как его это разозлило! Тоби сделал мне одолжение и пустил за Алексом хвост, но это ничего не дало. "Поставьте у него дома «жучки», – сказала я, – и в его машине – везде, где можно! Разыграйте ограбление на улице, выверните его наизнанку, поставьте его телефон на прослушивание! Инсценируйте проверку документов, будто по ошибке, обыщите. Да что угодно, но, р а д и в с е г о с в я т о г о , сделайте что-нибудь, я готова поставить фунт стерлингов против рубля, что Алекс Поляков – куратор английского «крота». Тут Перси посылает за мной, весь такой важный (снова его акцент): «Ты оставляешь Полякова в покое, выкидываешь его к черту из своей дурацкой бабьей башки, поняла или нет? Ты и твоя чертова Полли, или как там ее, у меня уже вот где сидите, хватит мне с ним надоедать». Вдобавок к этому прислал грубое письмо: «… Мы поговорили, и я тебя убедил…» – и копию этой корове из отдела кадров. Я написала внизу: «Да, да, повторяю – нет» – и отослала ему обратно. – Она снова заговорила начальническим голосом:

– «Вы потеряли всякое чувство меры, Конни. Пора вам спуститься с небес на землю». Конни захмелела. И сидела теперь, умолкнув, над своим стаканом. Ее глаза закрылись, голова начала свешиваться набок.

– О Господи, – прошептала она, снова приходя в себя. – Ох, Боже ты мой.

– У Полякова был связной? – спросил Смайли.

– А зачем он ему нужен? Он же «ценитель искусства». Ценителям искусства не нужны никакие связные.

– У Комарова в Токио был связной. Ты же сама говорила.

– Комаров был военный, – угрюмо заметила она.

– Поляков тоже. Ты же видела его медали. Джордж держал ее за руку и ждал.

Кролик Лапин, сказала она, водитель посольства, этот прохвост. Сначала она никак не могла его вычислить. Она подозревала, что это некто Ивлев, он же Брод, но не могла этого доказать, и никто ей не собирался в этом помогать. Кролик Лапин проводил большую часть времени, гуляя по Лондону, засматриваясь на девушек и не отваживаясь заговорить с ними. Но постепенно она начала прослеживать некую связь. Поляков давал прием, а Лапин помогал разливать напитки. Как-то раз поздно вечером Полякова вызвали, и через полчаса примчался Лапин, вероятно, чтобы расшифровать телеграмму. А когда Поляков летал в Москву, кролик Лапин фактически переехал в посольство и ночевал там, пока тот не вернулся.

– Он его подменял, – убежденно заявила Конни. – Ясно как дважды два.

– Ты и об этом доложила?

– Естественно.

– Ну и что дальше?

– Конни уволили, а Лапин спокойненько уехал домой, – усмехнувшись, сказала Конни и зевнула. – Э-хе-хе, – добавила она, – золотые были денечки. Неужели я начинаю разваливаться, Джордж?

Огонь почти совсем погас. Откуда-то сверху раздался глухой удар – наверное, это были Дженет и ее любовник. Конни начала мурлыкать что-то под нос, затем постепенно стала раскачиваться под собственную музыку. Смайли терпеливо пытался развеселить ее. Он налил ей еще, и в конце концов она взбодрилась.

– А ну-ка, пойдем, – сказала она, – я покажу тебе мои паршивые медальки.

И снова памятные реликвии. Они хранились у нее в потертом чемоданчике, который Смайли должен был вытащить из-под кровати. Сначала настоящая медаль в коробочке и выдержка из благодарственного письма, где она значится занесенной в список премьер-министра под своим оперативным псевдонимом Констанс Сэлинджер.

– Потому что Конни была хорошей девочкой, – объяснила она, прижавшись к нему щекой. – И любила всех своих замечательных ребят.