Шпион вышел вон

Снова плачет. Зоя, не меняясь в лице, встает, – все еще глядя на Таню, – и вытирает руку о джинсы (она одета, как девочка-гот из порно-клипа про педофилов: джинсы в обтяг, розовая кофта, вызывающий маникюр, кеды, браслеты). Говорит знаменитую фразу Гиммлера, которому приглянулся голубоглазый беловолосый з/к – еврей в Дахау, но у которого не нашлось ни одного родственника-немца.

Ничем не могу помочь, – говорит она.

Камера берет план потолка, потом скользит к двери на кухню, мы видим обычную мебель, плохо подогнанную, солонку, перечницу, салфеточки, полотенца, сковородку… Тишина. Крупный план проигрывателя. Пластинка молча кружится на проигрывателе, крупно – иголка, она уже соскользнула. Потом мы видим окровавленную руку, остановившую пластинку. Рука дрожит, снимает пластинку. Потом рука вновь появляется в кадре. Показано, что она держит пластинку группы «Машина времени». Руки ставят пластинку, исчезают из кадра. Пластинка начинает крутиться.

…то за глупый скорец, что за глупый скворец, – гнусавит певец Макаревич, который так и не вырезал себе гланды.

Мелодия песни, отвратительная, как и все, что записывали в студии граммзаписи «Мелодия». Чмокание Макаревича. Занавески, которые колышутся из-за ветра. Мы видим, что по ним начинает бежать пламя. Оно разгорается, становится все сильнее. Дым.

Темнота.

ХХХ

Мы видим прозрачное море.

Крупно – пузырьки пены. Отъезд камеры. Мы видим, что это буруны пены, которые выходят из-под большого круизного лайнера. Общий план судна. Отдыхающие у бассейнов, группа жалких, никому не интересных аниматоров, которые показной наглостью пытаются компенсировать чувство собственной неполноценности, флаг. Это знамя Италии. Крупно надпись на борту судна.

«Коста Конкордия».

Камера показывает капитанскую рубку. Мы видим импозантного человека в белой фуражке. Он широко улыбается, держит руки на штурвале. Подмигивает в камеру. Та, помедлив, покидает рубку, перед окончательным уходом разворачивается. Мы видим, что под штурвалом сидит на корточках женщина в ярко-розовом платье, золотистых сандалиях и с сиреневой сумочкой, которую женщина держит на локте, несмотря на то, что делает капитану минет.

Девушка глядит в камеру, потом возвращается взглядом к капитану.

Хлюп-хлюп, – чмокает она.

Чмок-чмок, – хлюпает она.

Камера, показав нам эту сцену, покидает рубку, потом палубу, мы снова видим судно, оно несется стремительно, что мы можем судить по бурунам, после чего мы теряем «Конкордию» из виду (и никогда больше ее не увидим, ведь она затонула, да-да, всего 2 минуты в кадре, вот такой вот каприз сценариста – В. Л.).

Снова – чистое море.

Потом на его поверхности появляются дельфины. Резвясь, они выпрыгивают из воды. Солнце, брызги, ветер. Зритель должен в полной мере ощутить всю ту степень свободы, которую дарит живому существу Море, и понять, что эволюция – совершенная глупость. Развивайся мы по законам природы, мы бы никогда не покинули море, понимает зритель, глядя на дельфинов, резвящихся в водах моря, в порывах ветра, в лучах солнца, в соленой памяти Земли. Только зловредное, завистливое, и вздорное существо вроде Бога могло бы выкинуть нас на сушу, понимает зритель, уверовав. Морская идиллия, между тем, продолжается.

К дельфинам подплывают киты.

Мы понимаем, что это не Средиземное море, а Атлантика. Несколько гигантских китов, фыркая, выпуская фонтаны, тоже затевают игру. Они становятся почти вертикально, после чего падают, шлепая хвостом по поверхности воды. Громкие шлепки, грохот, брызги.

Несколько минут мы наблюдаем за игрой китов, вокруг которых резвятся дельфины.

После этого киты вдруг замирают, и мы слышим сигналы, которыми они обмениваются друг с другом.

К китам подплывают дельфины, и мы видим, что млекопитающие каким-то образом обмениваются сигналами и между собой, хотя принадлежат к разным видам. Мы слышим треск, пощелкивание, сигналы… Это чем-то напоминает шум, издаваемый атмосферой Земли. Мы слышим в сигналах китов и дельфинов тревожные нотки. Мы видим, как на небе появляются тучи, рябь от ветра, буквально в считанные секунды горизонт становится темным, потом черным. Дельфины тревожно посвистывают. Киты что-то передают им, мы слышим трубную музыку их сенсорных органов.

Мы буквально ощущаем Тревогу.

Звуки стихают, мы слышим лишь вой ветра, который становится сильнее. Мы видим как дельфины и киты покидают место. Первые – стремительно уплывают, вторые – уходят на глубину. Мы видим начало шторма. Камера стремительно поднимается и показывает планету из космоса.

Мы видим, что половина Земли скрыта темным вихрем.

Он разрастается.

ХХХ

Мы видим оштукатуренную белую стену.