Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке

С помощью британского нелегала и своих сторонников глубоко вошедший в курс дел Моэм все увереннее и энергичнее готовит заговор с участием крупных чиновников, депутатов и военных высокого ранга. Масарик говорит ему, что сформированный им из пленных военнослужащих австро-венгерской армии Чехословацкий корпус готов поддержать заговор против сторонников выхода России из войны.

В октябре 1917 года Моэм завершил свою работу по созданию подпольной организации и отправил в Лондон зашифрованный план «наведения порядка» в России. Моэм писал позже, что план был принят, одобрен, готовились финансовые средства для его реализации. Но дело буксовало. Активность Моэма, решительность Савинкова, полная боевая готовность руководителей Чехословацкого корпуса и других участников заговора — все это натыкалось на неясную позицию Керенского. Он союзник Британии или противник? Почему он игнорирует сведения о том, что Ленин — германский шпион? Он за продолжение войны или против? И что за странная двойственная позиция Керенского: военные действия должны быть продолжены, но Россия может сражаться только при условии пересмотра Антантой целей войны, отказа от аннексий и контрибуций? О каком пересмотре может идти речь, когда надо совместными усилиями добивать общего врага? Большевики усиливаются. Кто может возглавить Россию, если свергнуть Керенского?

Ответ был очевиден: Савинков.

Керенский запрашивает помощь

Октябрь 1917 года стремительно отсчитывает дни до роковой для России цифры «25». Неожиданно Моэм получает приглашение срочно прибыть в Зимний дворец в кабинет Керенского.

Министр-председатель Временного правительства чисто выбрит. Очень усталые глаза. Даже полные отчаяния. Полувоенный френч безупречно выглажен, сапоги блестят. На столе — документы, книги. Раскатившиеся по столу каран даши. Пожалуй, подумал Моэм, эти карандашные россыпи — символ паники и сумятицы в душе хозяина кабинета Да и символ стремительно нараставших российских беспорядков, в первую очередь в армии и столице.

Керенский сдержанно поздоровался. Предложил сесть.

— Господин Моэм, наступают очень тяжелые для России дни… — Повисла пауза. Моэм молча ждал продолжения. — Мы переживем их, конечно. Но нам будет легче, если наши друзья помогут нам.

— Как и чем я могу быть вам полезен, господин председатель?

Керенский взял со стола запечатанный конверт, протянул его Моэму.

Моэм взял на удивление легкий конверт. Похоже, там всего один-два листка бумаги.

— Прошу вас передать… как можно срочнее… вашему премьер-министру, г-ну Дэвиду Ллойд Джорджу. Письмо это, господин Моэм, чрезвычайной важности, по почте оно отправлено быть не может. Прошу передать его из рук в руки лично адресату.

— Конечно. Это секретный пакет?

Керенский колебался. Потом снова заговорил:

— Вам расскажу. Было бы бестактно делать из вас просто, извините, почтальона… Если коротко, то Временному правительству экстренно необходима военная помощь Антанты. Если союзники не поддержат Россию в ее стремлении к миру, она будет вынуждена выйти из борьбы в одиночку.

Керенский приподнялся из-за стола.

— Благодарю вас за доверие, господин Керенский. Я сегодня же отправляюсь в Великобританию, — сдержанно ответил Моэм.

— С богом! — по-русски напутствовал его глава Временного правительства.

Моэм срочно выехал поездом в Норвегию, откуда английский миноносец доставил его на север Шотландии. 23 октября Моэм прибыл в Лондон, где ему была назначена аудиенция у премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа.

Моэм ждал увидеть строгое и деловое лицо премьер-министра, который начнет немедленно читать письмо Керенского. Но Ллойд Джордж улыбался, предлагал курить, попросил секретаря принести чаю.

Разговор начался для Моэма неожиданно. Хозяин кабинета мечтательно произнес:

— «Леди Фредерик»… Прекрасная пьеса, до сих пор помню ее в постановке «Корт-Тиэтра»… Комедия — ваш конек… Что пишете сейчас, дорогой Сомерсет?

Моэм грустно улыбнулся:

— Увы, сейчас не хватает ни времени, ни сил. Но я привез вам из России произведение эпистолярного жанра…

Премьер-министр не отреагировал на шутку, делано заскучал.

— Прочтите, пожалуйста.

Моэм внутренне вскипел. Такого унижения он не ожидал.

— Простите, сэр. Я немного заикаюсь при чтении и боюсь отнять у вас драгоценное время. — С этими словами Моэм протянул премьер-министру конверт.

Треснул, разломился сургуч, поддалась костяному ножу плотная бумага конверта, потом зашелестело письмо. С недовольным видом Дэвид Ллойд Джордж бормотал себе под нос, водя глазами по письму, но одну фразу прочитал вслух отчетливо, усиленно артикулируя:

— …Если этого не будет сделано, тогда с наступлением холодной погоды я не смогу удержать армию в траншеях. Я не вижу, как мы могли бы продолжить войну. Разумеется, я не говорю этого людям. Я всегда говорю, что мы должны продолжать борьбу при любых условиях, но это продолжение невозможно, если у меня не будет что сказать моей армии… — Ллойд Джордж отложил письмо на край стола. — Понятно. Что ж, положение Керенского очень сложное…