Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке

Первое назначение — в западноафриканскую страну Сьерра-Леоне. Это был малозначительный театр военных действий. Но задание выглядело многообещающе: информировать Лондон о перемещениях немецких субмарин возле берегов Сьерра-Леоне, а также о ситуации в соседнем Сенегале, где хозяйничали французы, многие из которых были настроены профашистски. На деле же все оказалось прозаичнее и скучнее: Грин занимался таможенным досмотром кораблей нейтральных стран.

Но новоиспеченный разведчик не собирается скучать и предлагает необычную технологию сбора информации. Идея была богатая: организовать передвижные публичные дома и укомплектовать их хорошо проинструктированными проститутками, которые будут собирать информацию среди профашистски настроенных французских офицеров в соседнем Сенегале. Разве бордель не место для сбора ценной информации? Обстановка располагает к откровенности… Но предложение не поддержали, хотя оно рассматривалось в Лондоне руководством МИ-6.

Грин фонтанирует идеями. Появилась новая: завербовать американских монахов, живущих в Сенегале. Лондон дал добро. Гости, приглашенные на званый ужин к Грину, прибыли. Но хозяина вечеринки, к их огорчению, не оказалось месте — он был срочно куда-то вызван. Монахи, смирив гордыню и проглотив обиду, уехали, так никогда и не узнав, что могли бы стать источниками информации для разведки Великобритании.

Сам себе бухгалтер

Грин позже вспоминал о своей работе в столице Сьерра-Леоне: «…Я очутился во Фритауне, в офисе, где четыре месяца был сам себе хозяином и подчиненным (потом у меня появился секретарь)… Во Фритауне в шесть утра я вставал и завтракал… В семь я садился в маленький “моррис” и отправлялся… за телеграммами в полицейский участок, служивший мне “крышей”. Телеграммы были закодированы шифром, не известным полиции. Вернувшись домой, я расшифровывал телеграммы и отвечал на них со всей добросовестностью, на которую был способен, писал свои донесения и переписывал чужие, если их трудно было читать. К ланчу я успевал сделать все дела».

Не без юмора он рассказывает об оплате своего шпионского труда: «…Я получал некую сумму из расчета пять шиллингов в день, якобы составлявших разницу в ценах между едой, купленной на рынке, и консервами… Однажды я получил суровую закодированную телеграмму из Лондона, где разъяснялось, что путешествующий чиновник моего ранга должен требовать три гинеи в день, полагающиеся на гостиницу. “Примите нужные меры и доложите”. Я с готовностью подчинился. Открыв в кабинете сейф, я достал оттуда сорок фунтов, положил себе в карман и послал закодированную телеграмму в Лондон: “Меры приняты”…» Стоит напомнить: до перехода Британии в 1971 году на десятичную денежную систему сумма в 21 шиллинг называлась гинеей и применялась в качестве расчетной единицы.

Новое назначение в 1943 году — в нейтральную Португалию. Там Грину предстояло работать с давешним другом Маггериджем, тоже писателем и тоже разведчиком, но, надо сказать, до комичности неудачливым: то он выдал секретную информацию немецкому военному атташе, то забыл в машине секретные документы. Грин быстро стал тяготиться работой с таким коллегой. Но тут его отозвали в центральный аппарат МИ-6…

Работа бок о бок с Кимом Филби

Непосредственным начальником Грина стал Ким Филби, который еще в 1933 году был завербован советской разведкой. Начальник и подчиненный подружились. Грин вспоминал:

«…После Фритауна (и безуспешной попытки наладить агентуру в вишистских колониях) мои шефы из разведки направили меня в отдел к Киму Филби, занимавшемуся контршпионажем на Пиренейском полуострове. Я отвечал у него за Португалию. Там офицеры абвера, которые еще не были перевербованы нашей разведкой, были заняты в основном составлением и пересылкой в Германию насквозь ложных донесений, основанных на информации несуществующих агентов. Это была прибыльная игра (шифровальная ставка, плюс расходы, плюс премии) и к тому же безопасная. Удача отвернулась от немецкого командования, и невозможно было не восхититься тем, как в атмосфере поражения меняются понятия о чести.

Занимаясь Португалией, я часто думал, с какой легкостью мог бы играть в такую же игру в Западной Африке, если бы не был удовлетворен своим скромным жалованьем. Мне было отлично известно, что больше всего лондонское начальство радуется новым карточкам в картотеке агентурных данных. Однажды, например, я получил донесение о вишистском аэродроме во Французской Гвинее — агент был неграмотным, считал только до десяти (по числу пальцев) и из географических направлений определял одно лишь восточное (он был магометанин). Здание на территории аэродрома, в котором, как он утверждал, стоял танк, было, по другим сведениям, складом старой обуви. Передавая это донесение, я подчеркнул все его “достоинства”, и каково же было мое изумление, когда оно было отмечено как “особо ценное”… Кто-то в Лондоне получил возможность заполнить чистую карточку — другого объяснения я не находил».