Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке

«АНТОН находится в контакте с ЗАРЕ с санкции ЦЕНТРА. Я познакомился с ней только под прикрытием, и она рассказала мне о своих делах по своей собственной инициативе с требованием освободить ее от работы на ФАБРИКЕ или перенести ее на ЗАВОД, о котором она уже попросила ДЕДУШКУ. Я считаю нецелесообразным раскрывать себя. Пожалуйста, позвольте мне встречаться с ней под прикрытием.

В связи с присутствием на ЗАВОДЕ ГОРОЖАН, которые проявляют чрезмерный интерес к нашим гражданам и во избежание компрометации скрытого статуса ЗАРЕ, она должна быть освобождена от работы только при условии перевода ее на должность студента в Колумбию (видимо, в Колумбийский университет в Нью-Йорке. — А. К.) или отправки ее домой.

Я прошу дополнительных инструкций».

Далее в опубликованном ЦРУ документе следует сделанная его сотрудниками расшифровка псевдонимов:

«АНТОН — Леонид Романович Квасников.

(Советский разведчик, полковник. В 1943 году направлен в Нью-Йорк в качестве заместителя резидента по научно-технической разведке под легендой сотрудника “Амторга” — советско-американского торгового предприятия, служившего “крышей” для многих наших разведчиков. — А. К.).

ЗАРЕ — Елена Константиновна Горбунова (скорее всего, была шифровальщицей, что можно предположить по содержанию других документов, где она упоминается. —А. К.).

ЦЕНТР — штаб-квартира МГБ в Москве (так в тексте; правильно в те годы — НКВД-НКГБ. — А. К.).

ФАБРИКА — “Амторг”.

ЗАВОД — Генконсульство СССР в Нью-Йорке.

ДЕДУШКА — Евгений Дмитриевич Киселёв, генеральный консул СССР в Нью-Йорке.

ГОРОЖАНЕ — жители США.

МЭЙ — Степан Захарович Апресян, вице-консул СССР в Нью-Йорке».

Итак, подытожим. Резидент советской разведки Апресян отмечает, что Елена Горбунова с ведома руководства советской разведки находится в контакте с Леонидом Квасниковым. Апресян просит у руководства разрешения не раскрывать свой статус разведчика перед Еленой Горбуновой, с которой он познакомился только под прикрытием, то есть в статусе дипломата. Зная о том, что Горбунова тоже обладает скрытым статусом и малейшее подозрение в этом со стороны посторонних лиц нежелательно, он просит перевести ее на новое место работы максимально осторожно — под видом студентки или даже отправить домой, в СССР. Возможно, была опасность, что она «засветится».

Из дальнейших документов следует, что вскоре у Елены Горбуновой обнаружили туберкулез и она срочно была отправлена в Москву.

Но при чем тут Калатозов? Ответ — в примечании к еще одной расшифрованной телеграмме. Там речь идет о «Заре», которая нервничает из-за начинающейся болезни. Вот пояснение специалиста ЦРУ после основного текста:

«ЗАРЕ — Елена Константиновна ГОРБУНОВА, которая прибыла в США в июле 1943 года в качестве секретаря Михаила КАЛАТОЗОВА, представителя советской киноиндустрии в Калифорнии (так в тексте. — А. К.). Она переехала из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк в марте 1944 года».

На мой запрос в пресс-бюро Службы внешней разведки РФ пришел лаконичный и корректный ответ:

«Сведения о Горбуновой Елене Константиновне среди рассекреченных архивных материалов СВР России не выявлены.

Старший советник

Пресс-бюро

СВР России Е. Долгушин

№ 170/4830».

Среди рассекреченных материалов не выявлены… Так, может, эти сведения есть среди нерассекреченных? Наверняка, да. И автор этого очерка имеет право на собственную гипотезу по поводу того, что скрывалось за миссией Калатозова в США. А натолкнула меня на эту гипотезу одна из глав книги знаменитого советского разведчика Павла Судоплатова «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы».

Задача: очаровать

В годы войны НКВД и Главное разведывательное управление Генерального штаба Красной армии делали все, чтобы раздобыть сведения об использовании атомной энергии в военных целях и создании атомных бомб.

Инициатором этой работы был начальник отдела научно-технической разведки НКВД-НКГБ Леонид Квасников. Особенно широко она развернулась после прибытия в Вашингтон знаменитой пары советских разведчиков Василия Зарубина (Зубилина) и его жены Елизаветы, с которыми взаимодействовал Григорий Хейфец. К этому времени Степан Апресян установил агентурные подходы к виднейшим физикам Запада, благодаря чему в июне — сентябре 1945 года удалось раздобыть чертежи первой американской плутониевой бомбы.

Полученная в результате этой гигантской работы информация помогла создать атомную бомбу в СССР за четыре года. Если бы не разведчики, этот срок был бы как минимум в два раза больше. (Работа наших спецслужб по добыче атомных секретов — отдельная большая тема, не будем сейчас в нее углубляться, чтобы не впасть в скороговорку.)