Шпионаж во время войны

Но не только это событие нарушило спокойствие бухты Тралли в ту памятную страстную пятницу. Английский корвет „Блюбелл“, охранявший побережье, заметил небольшой пароход, вид которого показался ему подозрительным. Он шел под норвежским флагом, и на корме его виднелось действительно норвежское название. Но капитану „Блюбелла“ показалось, что вид такого парохода уж чересчур норвежский, чтобы на самом деле принадлежать этой стране. В момент, когда он был замечен капитаном, пароход стоял на якоре близ Дуп-Хэда, но прежде чем „Блюбелл“ успел к нему приблизиться, он снялся с якоря. Английский офицер обследовал начерно местность и возвратился на борт „Блюбелла“, который подал тогда сигнал иностранному судну, приглашая его следовать за ним в Квенетайн для осмотра. Капитан таинственного парохода представил английскому офицеру норвежские документы, удостоверявшие, что его судно носит название „Ауд“ и занимается перевозкой деревянного оборудования для рудников в Южную Африку. По словам капитана, судно пристало к берегу, чтобы привести в порядок свой груз, разваленный во время бури. Пароход как будто повиновался данному ему распоряжению и последовал за „Блюбеллом“, но вдруг остановился: раздался глухой взрыв, и вслед за тем судно стало тонуть. В ту же самую минуту от него отделилась лодка со всем экипажем в составе 22 человек. „Ауд“ выкинул германский флаг, и весь экипаж, одетый в штатское платье, когда англичане подплыли, уже успел переодеться в форму германского флота. Они взорвали свой пароход.

Всех их перевезли в Скотланд-ярд для допроса. Они рассказали, что судно их было английским пароходом с Кастор», водоизмещением в 1100 тонн, которое немцы захватили в начале войны и переименовали в «Ауд». Судном командовал флотский лейтенант Шпиндлер, самый неприятный из всех немецких офицеров, которых мне когда-либо приходилось встречать. Он лгал самым нахальным, но совсем не убедительным образом, прежде всего отрицая наличие оружия на пароходе, и затем заявил, что оружие это предназначалось для германских войск в Южной Африке. Потом он стал утверждать, что пароход превращался попеременно то в торговое судно, то в военный корабль, причем перемена флага являлась достаточной для этого превращения. Мы не могли удержаться от смеха при этом заявлении, что привело его в бешенство: «Я говорю вам, что мундиры моих людей были развешены на канатах снасти и им было приказано надевать их, как только выкидывался военный флаг». Наконец, некоторые из матросов заговорили, и было установлено, что «Ауд» вез ящики с оружием для ирландцев и что он пристал к берегу у Дуп-Хэд в надежде, что ему удастся выгрузить это оружие.

Весь экипаж был интернирован, и адмиралтейство, желая покончить с этим делом, заставило водолаза опуститься на дно моря там, где затонул корабль. Ко мне прислали этого водолаза, краснощекого матроса, вместе с его находкой: три ружья и обломок от пулемета, которые он положил ко мне на стол. Он подробно описал, как увидел «Ауд» лежащим на боку с пробитым корпусом. Сила взрыва усеяла в этом месте твердое песчаное дно океана винтовками и сломанными пулеметами. Принесенные им винтовки были не германского образца. Присутствовавший при этом морской офицер высказал предположение, что винтовки эти могли быть русскими. Он позвонил по телефону русскому военному атташе, который тотчас же явился и после внимательного осмотра винтовок заявил: «Да, это наши винтовки. Посмотрите на марку, которой они помечены. По всей вероятности, они были взяты в сражении при Танненберге». Таким образом, даже в этой диверсивной попытке немцы старались устроиться «подешевле».

Первое мое свидание с сэром Роджером Кэзментом состоялось утром в пасхальное воскресенье. Он был увезен из Ирландии под конвоем офицера, и, разумеется, вид его был не блестящий.