Шпионаж: война без тыла и фронта

Кстати, именно из-за этого покушения директор Департамента полиции генерал-лейтенант Лопухин А.А., в то время оператор Раскина, был отправлен в отставку.

Заспиртованная голова

21 декабря (по старому стилю) 1906 года, во время торжеств по случаю освящения Императорского института экспериментальной медицины в Санкт-Петербурге, неизвестный юноша сквозь свиту пробился к градоначальнику фон дер Лауницу и с криком «Прощайся с жизнью, подлец!» выстрелил ему в голову. Затем, приставив «браунинг» к своему виску, еще раз спустил курок. Примчавшиеся медики констатировали смерть обоих.

Начальник Петербургского охранного отделения полковник Герасимов приказал выставить гроб с террористом в фойе – вдруг да кто-то из посетителей его узнает. Однако через два дня тлетворный запах заполнил залы института, поток посетителей иссяк, и гроб убрали. Голову же самоубийцы отделили от туловища и в колбе со спиртом выставили на обозрение. Но и эта мера результата не дала: никто не знал злоумышленника.

Герасимов, чтобы установить его имя, позвонил директору Департамента полиции генерал-лейтенанту Трусевичу М.И., тогдашнему оператору Раскина, и попросил прислать его в Санкт-Петербург.

– Я-то не возражаю, – ответил Трусевич, – но как отнесется к контакту с вами господин Раскин – это вопрос! Ибо он привык общаться с операторами в генеральских званиях, а вы, батенька, еще… Простите покорно…

– Присылайте, Максимилиан Иванович, я и не таких обламывал!

…В заспиртованной голове Азеф сразу узнал Кудрявцева, семинариста из Тамбова по кличке «Адмирал».

Поскольку встреча с Герасимовым должна была произойти днем позже, Азеф решил «оторваться на всю катушку». Проснувшись поутру в борделе, обнаружил, что опоздал на явку. И хотя в голове перекатывались бильярдные шары похмелья, план созрел мгновенно.

Предвосхищая упрек Герасимова, Азеф прямо с порога явочной квартиры громко заявил:

– Ваше высокоблагородие, прошу покорно простить… Нет, не меня – брусчатку Санкт-Петербурга!

Под испепеляющим взглядом полковника он вынул из кармана пальто… каблук от сапога.

– Вот, оторвался о ваши камни… Я опоздал, потому что искал подходящие гвозди – увы, не нашел…

– Говорите гвоздей нет? А вот когда надо было Христа распять, гвозди вы нашли! – рявкнул Герасимов и расхохотался.

Хохот полковника напомнил Азефу, что все его операторы поражены вирусом великорусского шовинизма, что его отношения с полицией достигли точки невозврата, поэтому пора уходить к Столыпину с его реформами или к Ульянову-Ленину с его «Искрой». Нет, не срослось…

Конец шпионосессии

В 1908 году Азеф отпраздновал пятнадцатилетний юбилей сотрудничества с полицией. И хотя то были годы вне евангелистских канонов, Азеф чувствовал себя счастливым, поскольку имел жизнь, какую хотел, и судьбу, которую заслужил. Притом что все его волеизъявления были вредны, аморальны либо противозаконны.

И вот когда он поверил, что достиг пика славы, все пошло кувырком. Нет-нет, случилось это не вдруг – слухи, что он ведет двойную игру, появлялись не раз. Иногда им самим и инспирировались. Однако получить удар в спину от своего бывшего оператора – такой ситуации не мог просчитать даже его изощренный ум…

Человеком, сумевшим поколебать веру руководства партии эсеров в Азефа-тираноборца, был профессиональный охотник на агентов-провокаторов Василий Бурцев. Сведения, им добытые, уничтожили бы любого сексота, но в двурушничество Азефа, организатора убийства великого князя Сергея Александровича и главы МВД Плеве, верить отказывались. В конце концов Бурцеву удалось невозможное: экс-директор Департамента полиции Лопухин, у которого некогда Азеф состоял на личной связи, сначала дал интервью, а затем представил подробные письменные показания.

Московские издания под заголовками «Как “лопухнулся” генерал полиции Лопухин» и «Исповедь генерала полиции» опубликовали материалы, в которых Лопухин признал Азефа своим сексотом, шпионившим за членами партии эсеров. Особо генерала возмущало желание «лжетираноборца» получить военный орден в знак плодотворной работы на Департамент полиции.

В революционных кругах бесконечно долго шли суды и заседали комиссии по делу Азефа, но признать его виновным не решались. А когда в 1909 году его вина была все-таки доказана, никто из эсеров не взял на себя ответственность казнить предателя. Азеф воспользовался заминкой и сбежал за границу. Умер от почечной недостаточности в Берлинской клинике 24 апреля 1918 года.

К слову, Петр Алексеевич Кропоткин, русский революционер-анархист, узнав о его смерти, сказал: «Если Азеф, этот “сосуд пороков”, по недоразумению попадет в Рай, то и там станет устраивать заговоры и стучать на ангелов апостолу Петру».

Глава вторая. Яков Блюмкин: рывок в историю

«Везунчик, – говорили про него завистники, – Богом помазанный, удачей помеченный. Там, где другие втрое сил вложат, а результата ноль, ему валом валит».