Шпионка

Я отстранился. Аккуратно высвободил пальцы из спутанных волос, отодвинулся. Руки сами собой сжимались в кулаки, и я сгреб простыню, прорывая в ней дыры. Эта была уже не глупая ревность. С ней можно справиться, пережить. Но как пережить предательство? Тут была затронута моя честь, моя гордость. Одно дело, когда над тобой совершают насилие – тут ты бессилен что-либо сделать, это я могу понять. И совсем другое, когда ты отдаешь себя сам, осознанно, просчитав все последствия. Когда твоя жена добровольно ложиться под другого – это уже измена. И уже не важно, почему она это сделала.

– Тебе было хорошо с ним? – зачем-то спросил я. На самом деле я не хотел этого знать, но все равно спросил, точно с садистским наслаждением вскрывая раскаленным ножом нагноившуюся рану и выпуская наружу гной. Знать все это и чувствовать – невыносимо, отвратительно, но я за каким-то лядом спросил об этом.

– Он держал меня в цепях. Семь дней я была прикована к кровати и ходила под себя. Он отдал меня своему денщику. И тот брал меня, не заботясь о моих чувствах. Он брал меня так, как ему приказал Его Светлость. Жестко. Противоестественно. И Слейко брал меня каждую ночь. Растягивал на цепях до хруста в суставах и брал. Он хотел наследника. Законного наследника с титулом герцога Энжью. Чтобы его сын носил твое имя. Чтобы его кровь передалась по наследству. Чтобы его ребенок встал во главе твоего рода, не твой. И он бы насиловал меня так раз за разом, до тех пор, пока не добился бы своего. Или в конце концов сдался бы и пристрелил меня за ненадобностью…

Я представлял себе все это и скрипел зубами. Кулаки сжимались еще сильнее. Ткань трещала и расползалась под пальцами и это приносило облегчение.

–… Нас учили выживать любой ценой, – продолжала говорить она, отвернувшись в сторону. – Мертвый агент – бесполезный агент. Какую пользу я принесу своей родине, сдохнув по собственной глупости или ради эфемерной чести? Чего стоит гордость одной никчемной девчонки, когда на кону судьба всей империи? И если для того, чтобы выжить, мне придется трахаться со всем батальоном – я буду трахаться со всем батальоном. Если для того, чтобы избавиться от цепей мне нужно трахнуть Бриана – я трахну его. Ради свободы я трахну даже самого черта! А потом вернусь и убью его. И если мне нужно выбирать между неизбежным насилием и хорошим сексом – я выберу секс. Так у меня больше шансов вырваться на свободу. Так у меня больше шансов отомстить и вернуться к тебе! Поэтому, да – МНЕ было хорошо! – голос ее взвился, и она почти закричала: – Я сделала все – чтобы мне было хорошо! Я трахалась как хотела и стонала от удовольствия! Я текла для него и кричала от оргазма! Я отдавалась ему без принуждения, охотно раздвигала ноги и кончала для него раз за разом!

– Замолчи, – прошептал я, не в силах больше все это слушать, но она – строптивая, не остановилась:

– И знаешь, что я скажу, я сделаю это вновь. Если меня опять посадят на цепь – я сделаю это снова! Если ради свободы мне нужно будет всего лишь раздвинуть ноги, я сделаю это. И сделаю это с радостью! Потому что эта слишком мизерная цена за мою жизнь!

– Прекрати! – заорал я и вскочил с постели, заметался по комнате раненым зверем. Сил слушать все это уже не осталось. Все это было слишком гнусно и мерзко. Неприемлемо. Я не хотел этого понимать. Такое просто не укладывалось у меня в голове. Нас воспитывали по-другому. Нам с детства внушали мысль, что честь и достоинство дороже всего. Что погибнуть в муках, но с честью – это высшее благо любого солдата! – Не хочу это слушать! Замолчи!

– А ты бы предпочел для меня другое? – спросила она упавшим голосом. – Ты бы хотел, чтобы мне было больно? Чтобы меня избивали, держали на цепи и насиловали все кто не попадя? Тогда бы тебе было легче примириться с собственной уязвленной гордостью? Такой участи ты для меня хотел? Мучительной медленной смерти? Тогда бы твоя честь не пострадала? Если бы я так и осталась там, в плену, голая в ледяной камере, прикованная к железному столу цепями, растянутая по рукам и ногам, избитая до полусмерти, изуродованная до неузнаваемости, изувеченная бесконечным насилием, истекающая кровью, с переломанными костями и выбитыми зубами, тогда бы твоя гордость не пострадала? Ты об этом молился все это время? Чтобы все произошло именно так, лишь бы твою честь не замарать?