Шпионки в Париже

В них как раз Мишель Кайе Баррио играл главную роль. Кайе дезертировал в 1916 году, в возрасте 25 лет. Он вначале работал в Женеве на земляных работах, затем нашел менее утомительное занятие – устроился в «Кафе Амодрю». Он взял себе в любовницы официантку, француженку, по фамилии Бёгле, и устроился с нею в январе 1917 года на набережной Кэ-де-Шваль-Блан, где держал бакалейную лавку. Это заведение вскоре стало вторым логовом контрабандистов, дезертиров и шпионов.

Эта госпожа Бёгле часто ездила во Францию; она отправлялась в Эшель, чтобы передавать письма тестю Кайе, по прозвищу «Мокрушник», сбежавшему от воинского призыва из Швейцарии… Вот только такого не хватало в этом сборище!

Вот тут и начинается драма. Либо Кайе завел себе другую любовницу, либо госпоже Бёгле надоела профессия шпионки, но она окончила жизнь самоубийством: ее нашли повешенной.

Случилось это в марте 1918 года. Но прежде чем умереть, эта женщина разоблачила в швейцарской полиции Кайе и Мюра.

Полиция Женевы начала расследование, безрезультатное, естественно!

Как пронумеровать шпионов

Давайте теперь поговорим о Гуаспаре.

Этого типа побаивались все в его окружении.

Гуаспар совершил во Францию четыре большие экспедиции, иногда с Кайе, одетым в форму альпийского стрелка, иногда с марсельцем Рипером, иногда в одиночку. Наша контрразведка считала его одним из самых активных агентов противника.

В разведывательной службе каждый агент получает номер а имя его никогда не называется. Женевский центр давал для писем обозначения A. F., что означало A – Antwerpen (Антверпен) и F – Frankreich (Франция), за которыми шел последовательный номер.

Таким образом, например, Гуаспар сознался, что был номером A. F. 337.

Название Антверпена стало обозначением первой буквы кода, потому что этот город был и долго оставался центром немецкого шпионажа, о чем мы уже говорили, когда рассказывали о мадемуазель Доктор.

Разоблачения двойного агента

Прежде чем идти дальше, нужно пояснить: я не могу ничего рассказать о том, как именно мы получили разоблачения или улики против немцев. Методы контрразведки должны еще остаться в тайне. Но не будет никаких неприятностей, если мы расскажем о том, что немецкие шпионы делали у нас, потому что сами немцы об этом знают даже лучше нас.

Если мы сегодня говорим о делах и поступках одного двойного агента, это потому, что военный трибунал считал, что его следует осудить, и потому, что он действовал и для нас, и против нас.

18 апреля 1918 года наша разведывательная служба в Аннемассе была уведомлена информатором из Женевы дезертиром Корбо по прозвищу Сааб, двойным агентом, о том, что французский дезертир, немецкий шпион, собирается перейти границу с фальшивым пропуском чтобы отправиться в центр страны: сначала в Лион, а потом в Париж, с очень важным посланием.

Он должен был попытаться пересечь границу в течение ночи в окрестностях Сен-Жюльен-ен-Женевуа. Формальной целью своей поездки в Лион он назвал желание увидеть свою сестру. В Париже он собирался главным образом изучить результаты бомбардировок и артобстрелов. В Женеву он планировал возвратиться 5 мая.

Наш информатор уточнял, что этот шпион только что вернулся из Парижа, и что после возвращения он дал немецкой службе точные данные о снаряде, упавшем между Бульваром Бомарше и станцией метро Сен-Поль.

В Лионе агенту было приказано ждать некоего сообщника, освобожденного от воинской повинности, который должен был дать ему точные сведения о местах попадания снарядов. И только в случае, если бы никто не пришел, он должен был бы сам отправиться в столицу.

Были сообщены приметы этого человека, но не его имя. Также добавили, что он должен был перевозить еще и килограмм кокаина.

Арест Мюра

Было организовано тщательное наблюдение, и 27 апреля в Сен-Жюльен-ен-Женевуа при проходе поезда на Бельгард был арестован человек во французской военной форме. Им оказался Мюра. При нем нашли килограмм кокаина, о котором сообщалось, штатскую одежду, четыре фальшивые увольнительные записки о выздоровлении на его имя с печатью госпиталя в Берге (Нор), увольнительную записку на бланке с печатью полка колониальной артиллерии, удостоверение для проезда на имя Лор, который мог быть сержантом-санитаром и любовником сестры Мюра, тоже медицинской сестры в лионской больнице №17. Нашли также письмо, предназначенное для «Мокрушника», сбежавшего швейцарца, уклонявшегося от призыва. Все документы были скрыты в подкладке его брюк.

Мюра сделал вначале частичные признания, затем сознался, что собирался заниматься сбором разведывательной информации в Париже.

Мюра был давно известен как скверный озорник. Он был призван 23 ноября 1913 года, а уже 16 июня 1914 года был осужден военным трибуналом 13-го округа на один год тюрьмы за оскорбления и угрозы по отношению к командиру.