Шпионские игры

Митчелл проводил их к диванам в хвостовой части самолета, и они расселись по местам. Наклонившись вперед, Джонатан внимательно разглядывал китайца. Он выяснил возраст Пионера из биографических данных, содержавшихся в файлах, доступ к которым ему в конце концов удалось вытребовать у Баррона. Во время резни на площади Тяньаньмэнь китайский агент был студентом, значит, сейчас ему должно было быть сорок с небольшим, но грим скрывал возраст. Он видел его истинную внешность всего минуту, прежде чем за него взялась Монаган. Пионер выглядел чуть старше средних лет, хотя Джонатан понимал, что ему не с чем сравнивать, но это его не удивило. Пионер совершал предательство в течение двадцати с лишним лет. Такая жизнь могла состарить раньше времени кого угодно.

– Я Джонатан, а это Кира, – сказал Джонатан по-английски. – Я хотел бы задать вам несколько вопросов о программе «Смертоносный жезл».

Митчелл перевел. Если ему и не понравилось, что они назвались реальными именами, то он ничего не сказал. Джонатан уловил слово «Шашоуцзянь», но ничего больше. Китайский язык показался ему прекрасным. Из-за тонов он звучал словно пение, и Джонатан сомневался, что когда-нибудь сумеет им овладеть. Он знал лишь романские языки, и то считал их довольно сложными.

Пионер кивнул, прежде чем ответить:

– Жаль, что я не смог добыть больше информации о «Шашоуцзянь», но немалая ее часть была мне недоступна. Что вы хотели бы знать?

– Мы просматривали ваши отчеты. До девяносто девятого года никакого прогресса по «Шашоуцзянь» не наблюдалось. Правильно?

– Правильно. Цзян Цзэминь начал программу в девяносто шестом, но в течение трех лет докладывать было почти не о чем. Несколько статей, несколько попыток выкрасть оружие у США. Некоторые военные разрабатывали идеи нового оружия, но у НОАК не хватало опыта, чтобы воплотить проекты в жизнь. Все это казалось фантастикой. – Митчелл не пытался передать горечь в голосе Пионера. – Старые дураки мечтали об оружии, которое мы бы не создали и за сотню лет. НОАК не придумала ничего, что могло бы угрожать вашим авианосцам.

– Так что же изменилось в девяносто девятом? – спросила Кира.

– Не знаю, – признался Пионер. – Если и случился какой-то прорыв, вся информация была засекречена, и я не имел к ней доступа. Началось какое-то новое сотрудничество между НОАК и авиационным проектным институтом в Сиане, но об этом я докладывал.

Джонатан кивнул:

– Я читал тот доклад. Если успехов не было, не случалось ли каких-нибудь серьезных неудач, о которых вы не сообщали?

– Зачем спрашивать о неудачах? – поинтересовался Митчелл.

– Вся наука состоит из неудач, – объяснил Джонатан. – Испытания, неудача, снова испытания, пока не добьешься прорыва. Если он сможет описать основные неудачи разработчиков после девяносто девятого года, мы сможем понять, в каком направлении пошли разработки НОАК.

– Согласен, – сказал Митчелл и перевел.

– Джей-двадцать всех разочаровал – он годился лишь на то, чтобы унижать ваших военных, к тому же у нас их всегда было слишком мало, чтобы противостоять вашим «рапторам». Ракета «дунфэн» тоже всегда была под подозрением. Высшее партийное руководство утратило в нее веру и исключило из программы «Шашоуцзянь», – ответил Пионер.

– Никаких успехов, сплошные неудачи, – сказал Джонатан. – Что-то их подтолкнуло. Чего-то мы не знаем.

– Согласен, но я не знаю, что именно. Фактически примерно в то время МГБ намеревалось закрыть программу.

– Почему? – спросил Джонатан.

В отчетах этого не было.

– Потому что МГБ боялось, что в программу проникли агенты ЦРУ. Это правда, поскольку я действительно этим занимался, но не так, как им казалось.

– Что вы имеете в виду? – спросил Джонатан.

– Я был уверен, что у ЦРУ нет другого агента, имеющего к «Шашоуцзянь» больше доступа, чем я. Я знаю, что разведывательные агентства предпочитают подтверждать информацию из различных источников, но работавшие со мной резиденты никогда не спрашивали меня о том, что, по мнению МГБ, могло быть вам известно. Я был старшим хранителем архива МГБ. Полагаю, что, даже если бы у вас был агент с более высоким уровнем доступа, резиденты все равно бы меня об этом спрашивали. Но они никогда этого не делали. Я сам иногда пытался поднимать эти вопросы, но казалось, будто резидентам они неинтересны. Им нравилось, когда я отвечал на их вопросы, и не нравилось, когда я сам придумывал себе задания. Они говорили, что это слишком рискованно.

– Он вас насквозь увидел, – сказал Джонатан Митчеллу.

– Угу… Что ж, такое бывает, когда резиденты не являются техническими специалистами по теме, о которой им приходится спрашивать, – ответил Митчелл. – Они придерживаются вопросов, которые присылают им из штаб-квартиры аналитики вроде вас. А если вы не пришлете нужных вопросов, они никогда не спросят.

– Остается лишь порадоваться за систему, – заметила Кира.

– Что стало причиной их опасений по поводу нашего проникновения в программу? – спросил Джонатан.

Пионер откинулся на спинку дивана и на мгновение задумался.

– Это случилось после того, как вы разбомбили наше посольство в Сербии. Не помню точную дату.

Джонатан наклонил голову.

– Сербия, – тихо повторил он, но Кира услышала. – МГБ передавало через это посольство что-то связанное со «Смертоносным жезлом»?

– Мне известно, что Десятый отдел Гон ан бу приобрел нечто ценное у старшего офицера сербской армии в Белграде и переслал это в Пекин дипломатической почтой за несколько дней до бомбардировки. Десятый отдел отвечает за кражу иностранных технологий, так что я предположил, что в руки сербов попал некий образец военной техники НАТО. Когда ваша авиация разбомбила крыло посольства, у МГБ не было никаких сомнений, что удар приказал нанести президент Клинтон, чтобы не дать им завладеть информацией. Вот почему они отказывались верить, что бомбардировка была случайной, и не верят до сих пор.

Митчелл перевел. Джонатан наклонился вперед, подперев голову руками.

– Вы не знаете, что было в той посылке? – спросил Митчелл у Пионера.

– Нет. Я пытался выяснить, но МГБ засекретило все данные. Доступа к ним я не имел, и потому мне не о чем было докладывать. Я даже не уверен, что эта технология имела какое-то отношение к «Шашоуцзянь». То, что МГБ начало беспокоиться о возможном проникновении в проект агентов ЦРУ примерно в то же время, когда состоялась сделка, могло быть простым совпадением. Однако мне известно, что, когда посылка пришла в Пекин, МГБ передало ее НОАК, а оттуда ее отправили в Чэнду. Но они часто покупают за рубежом краденые технологии. Обычное дело.

– Я идиот! – прошипел Джонатан.

– Что? В чем дело? – спросила Кира.

– Все было ясно с самого начала, а я оказался слишком глуп, чтобы это понять, – сказал Джонатан. – Нам следовало сообразить сразу, как только мы начали строить временной график развития событий. – Он встал и посмотрел на Митчелла. – Это все. Я выяснил, что хотел.

Митчелл кивнул и обратился к Пионеру по-китайски, сказав ему, что разговор закончен.

– И что же мы упустили? – спросила Кира.

Джонатан глубоко вздохнул:

– Помните, судя по графику, проект «Смертоносный жезл» нисколько не продвинулся вплоть до девяносто девятого года?

– Угу, – ответила Кира. – Мы пытались выяснить, что стало толчком для его дальнейшего развития.

– И причину мы искали в Китае, – сказал Джонатан. – Глупо и ограниченно. Да, некое событие послужило такой причиной, но не в Китае, а в Сербии.

– И что же случилось в Сербии?

Джонатан покачал головой.

– Глупо, – тихо повторил он. – Теперь мы можем все выяснить. Он выдал нам «Смертоносный жезл». – Голос его звучал спокойно. – В его распоряжении имелись фрагменты головоломки, о которых мы не догадывались. А у нас были свои. Будь мы умнее, мы смогли бы узнать обо всем и без него. Я идиот, так как этого не понял.

Это было честное признание, сделанное скорее из-за усталости, нежели из самоуничижения. Многие часы без сна в конце концов повлияли на мыслительные способности Джонатана, а таблетки кофеина приносили больше вреда, чем пользы. Он надеялся, что Кира чувствует себя лучше, но ей пришлось пережить куда больше, выбирая между кофе и алкоголем.

Джонатан посмотрел на часы и мысленно пересчитал часовой пояс. В Лэнгли сейчас было полдевятого утра. Он повернулся к Митчеллу:

– Мне нужен закодированный мобильный телефон и ноутбук.

Сакс достал из кармана сотовый. В рюкзаке, лежавшем в кабине самолета, нашелся айпад.

– Только не забирайте их. Я должен за них отчитаться.

Джонатан бросил на младшего сотрудника испепеляющий взгляд, выдергивая телефон у него из рук.

– Сколько времени до вылета? – спросил он у Митчелла.

– По расписанию – тридцать минут. Но этот самолет полностью в нашем распоряжении. Хотите, чтобы мы подождали?

– Если вы не против, – ответил Джонатан, протягивая планшет напарнице. – Я позвоню домой, а вы поищите кое-кого для меня.

– Кого? – спросила она.

– Петра Уфимцева. – Он повторил имя по буквам. – Можете мне поверить – как только увидите, поймете.

Пожав плечами, Кира начала набирать имя.

– Нам просто надо узнать чуть больше, – сказал Джонатан, скорее обращаясь к самому себе, чем к кому-либо другому. – И еще нужно поговорить с командованием флота.

– О чем? – раздраженно спросил Митчелл.

– Вы слышали про «Благородную наковальню»? – спросил Джонатан.

Кира подняла глаза. Джонатан выглядел невозмутимо, как всегда. Она нажала «ввод», задавая поиск в Интернете названного им имени, и быстро порылась в собственной памяти, хранившей множество сокращений и кодовых наименований. Тренировка памяти входила в состав стандартной подготовки резидентов, к тому же этого требовала работа на правительство.

– Американская часть операции союзных сил НАТО в Югославии в девяносто девятом году, – сказала она.

Джонатан кивнул, скорее радуясь, что ему не нужно ничего объяснять, чем восхищаясь познаниями Киры в военной истории.

– Авиация разбомбила китайское посольство случайно. Китайцы же сочли, что мы не могли так ошибиться в выборе цели и что наверняка это был чей-то приказ. А думают они так потому, что в здании находился секретный образец американской технологии – настолько секретный, что, по мнению китайцев, мы готовы были разбомбить их посольство, лишь бы они не смогли переслать его в Пекин.

– Погодите… Эф-сто семнадцать? «Найтхок»? – Она провела пальцем по экрану, просматривая результаты поиска.

Митчелл несколько секунд молчал, пытаясь вспомнить.

– Тот, что сбили сербы?

Джонатан кивнул:

– Единственный наш самолет-невидимка, который когда-либо был сбит противником. Через шесть недель после того, как его сбили сербы, мы сбросили бомбу на китайское посольство, находившееся в шестидесяти милях от того места. Но поскольку самолет сбили не китайцы, у нас не было никаких поводов связывать случившееся с проектом «Смертоносный жезл», что бы ни думали они сами.

– Я думала, «найтхок» разбился от удара о землю, – сказала Кира.

Джонатан покачал головой:

– Осталось более чем достаточно для того, чтобы любая разведка смогла воссоздать технологию. Судя по спутниковым снимкам, самолет отнюдь не испарился.

– Почему? – удивленно спросил Митчелл. – Большинство самолетов после падения с высоты в несколько миль оставляют после себя лишь дымящуюся воронку.

– Никто точно не знает, – ответил Джонатан. – Полагаю, бортовые компьютеры все еще пытались выровнять самолет после того, как катапультировался пилот. У «найтхока» аэродинамические характеристики как у утюга. Он может оставаться в воздухе благодаря компьютерам, которые быстро корректируют положение элементов управления, так что пилот с помощью джойстика лишь указывает, куда хочет лететь, а компьютеры определяют дальнейшее. Думаю, зенитная ракета взорвалась достаточно близко, осколки пробили фюзеляж и повредили элементы управления. Пилот катапультировался, но компьютеры пытались вести самолет дальше, выровняли его и не дали превратиться в огненный шар при ударе о землю.

– Звучит разумно. Почему бы инженерам и впрямь не изобрести самолет, который смог бы планировать в критической ситуации? – задумчиво проговорил Митчелл.

Кира уставилась на экран айпада:

– Я как раз про это читаю. В семидесятые годы компьютерам не хватало мощности, чтобы рассчитывать радарные профили изогнутых поверхностей. Они могли лишь провести расчеты для плоских поверхностей, но те прекрасно отражают волны радаров. Прямые углы – настоящие убийцы, поскольку отраженная от них волна практически полностью возвращается обратно к приемнику радара. Поэтому «Локхиду» пришлось построить самолет с плоскими поверхностями, но без прямых углов. Посмотрите сами!

Она показала на экран планшета.

– Авиация не стала бомбить место падения самолета? – спросил Митчелл.

– Его слишком быстро захватили сербы из числа местного населения, – ответил Джонатан. – У нас есть фотографии сербских старушек, которые пляшут на еще дымящихся обломках крыльев. Все эти идиоты, вероятно, умерли от рака. У сербов нет промышленности, которая строила бы истребители, хоть невидимые, хоть обычные, и они, вероятно, предпочли продать технологии за деньги. Китайцы подходили в качестве покупателей лучше всего. У них были деньги, а наши технологии, применявшиеся во время Войны в Заливе, основательно их напугали, и они пытались модернизировать свою военную технику. Уже шла работа над проектом «Смертоносный жезл», и бомбардировщики-невидимки могли стать прекрасным оружием против авианосцев.

– Думаете, у них есть действующий бомбардировщик-невидимка? – забеспокоился Митчелл.

– Да, – ответила Кира. – Есть.

Она взяла телефон из рук Джонатана.

Информационный оперативный центр ЦРУ

На крошечном дисплее наконец появилась надпись «Совершенно секретно», и кнопка шифрованной голосовой связи вспыхнула красным. Уивер надеялся, что между Пекином и Лэнгли достаточно оптоволоконных каналов, чтобы обеспечить быстрое соединение, но ожидание показалось ему вечностью, хотя на самом деле прошло менее пятнадцати секунд.

Послышался голос Страйкер, казавшийся безжизненным из-за системы шифрования.

– Надеюсь, у вас есть кое-что для меня, мистер Уивер, – сказала она.

– Думаю, вы заслужили свой обед, – ответил Уивер. – Вчера я закончил восстанавливать исходный код подпрограммы САПР. Я извлек алгоритм и перевел его в стандартную математическую запись, на что ушла бо́льшая часть ночи, но это не важно. Проблема в том, что я не могу ни с чем сопоставить уравнения. Я не слишком хорошо разбираюсь в математике, чтобы понять, что передо мной.

Уивер сдал курс математики, чтобы получить специальность компьютерщика, с посредственной оценкой, да и то благодаря тому, что над ним сжалился преподаватель. Он никогда не видел смысла в знании математики. Уже больше десяти лет Уивер работал программистом, и ему ни разу не пригодились познания в этой области, выходившие за рамки средней школы.

– Возможно, я смогу вам помочь, – предложила Кира.

– С меня пиво.

– Этим вы вряд ли обойдетесь. Берите распечатку с уравнениями и бегите…

Кира задала кому-то вопрос, которого Уивер не расслышал. Система шифрования заглушала тихие голоса.

– Бегите в Центр контроля над распространением оружия. Найдите кого-то из старших аналитиков, кто занимается вопросами противовоздушной обороны. Наверняка у них есть экземпляр русской научной статьи, в которой объясняется суть алгоритмов.

– В Сети ее нет?

– Только на русском, – объяснила Кира. – Вы читаете по-русски?

– У вас есть название и автор?

– «Метод краевых волн в физической теории дифракции». Автор – Петр Уфимцев, шестьдесят шестой год.

Страйкер повторила название по-русски. Казалось, она читает текст. Уивер не слишком разбирался в акцентах, но его несколько раз посылали в Россию. Произношение Киры было безупречно и, насколько он понял, мало чем отличалось от московского.

– Минутку, у меня нет кириллической клавиатуры, – сказал Уивер, надеясь, что Кира оценит его сарказм, но, судя по ее голосу, она слишком устала, чтобы обращать на это внимание.

Позаимствовав из соседней кабинки инженерный блокнот, он поискал карандаш.

– Повторите название. – (Кира еще раз произнесла русские слова.) – О чем эта статья?

– О технологии невидимости.

– Я думал, эту технологию изобрела компания «Локхид Мартин» в семидесятые, – сказал Уивер.

– Уфимцев разработал математическую теорию, но русские не поняли, как ее можно применить. Зато поняли в «Локхид Мартин». Думаем, алгоритмы, которые вы извлекли, – это и есть уравнения Уфимцева для расчета радарных профилей. Он выяснил, что размер объекта, отражающего радарную волну, не имеет значения, важна лишь его форма. Вот почему это число в программе менялось лишь тогда, когда вы загружали новую форму. Это был радарный профиль. Истинные размеры объекта не имели значения.

– Это противоречит здравому смыслу, – заметил Уивер.

– Но технология работает.

– Кто бы сомневался, – сказал Уивер. – Если экземпляра статьи ни у кого из аналитиков не окажется, придется попросить помощи у библиотекарей.

– Действуйте на свое усмотрение, – закончила Кира разговор.

Связь прервалась.

Кабинет директора ЦРУ

На столе директора ЦРУ зазвонил телефон. Кук включила шифрованную связь:

– Кук слушает.

– Это Берк. Мы в Сеуле.

– Как тебе корейская кухня?

– Жаль, но не было возможности попробовать, – сказал Джонатан. – Хотел бы попросить об одной услуге.

– Конечно.

– Может, это ничего и не значит, но я хотел бы исключить все, что можно, даже если прямой связи нет. Тайваньцам удалось выяснить, каким веществом отравились те спецназовцы в Тайбэе?

– Вчера наконец пришел отчет из оперативного центра – уже после того, как вы начали играть в свои игры с китайцами, – сказала Кук. – Это вещество известно под названием «фторсульфоновая кислота». Обычно оно используется для предотвращения конденсации водяного пара при температурах, близких к точке замерзания. Иногда министерство обороны применяет его для рассеяния инверсионного следа самолета, чтобы его нельзя было обнаружить визуально. Помогла тебе моя информация?

– Ты даже не представляешь как.

– Может, все-таки расскажешь, в чем дело?

Джонатан рассказал.

– Нам с Кирой нужно полететь на один из авианосцев в Проливе, – добавил он.

– Не может быть и речи. Я не собираюсь посылать вас в зону боевых действий, – отрезала Кук.

– Мы знаем, что такое «Смертоносный жезл». Я могу объяснить это адмиралу лично или послать депешу и надеяться, что он сочтет нужным ее прочитать и ему понравится мой шекспировский слог.

– Ты не самый обаятельный из аналитиков.

– Надеюсь, для тебя достаточно обаятельный, – ответил Джонатан.

Последовала долгая пауза, во время которой Джонатану оставалось только вслушиваться в едва заметное шипение.

– Когда вернешься, поставишь мне бочку виски, – наконец дала согласие Кук.

– Надеюсь, на это хватит премии, которую ты мне выпишешь, – отозвался Джонатан. – Кстати, позвони Гарри Уиверу. Он аналитик из ИОЦ, но в ближайший час-другой должен появиться в ЦКНО. У него есть кое-что, что могло бы вас заинтересовать.

– Найду его обязательно, – пообещала Кук. – Дай мне пятнадцать минут, чтобы позвонить в министерство обороны и договориться, чтобы вас доставили на «Линкольн».

Точно в указанное время она снова связалась с Джонатаном и сообщила ответ.

Международный аэропорт Инчхон Сеул, Южная Корея

Джонатан тихонько постучал телефоном себе по лбу.

– Ну? – в нетерпении спросила Кира.

Он посмотрел на Митчелла:

– Вы полетите без нас.

И Джонатан повернулся к Кире.

– А мы куда? – спросила она.

– На «Авраам Линкольн», – улыбнулся Джонатан. – Туда не попадешь, если как следует не попросишь.

– О да! – Кира ответила ему улыбкой и наклонилась к Митчеллу. – Я бы хотела с ним попрощаться.

Митчелл кивнул, повернулся к Пионеру и что-то сказал ему по-китайски. Пионер слушал Митчелла, не сводя с него глаз, пока тот не договорил.

Сакс увидел, как старик повернулся к Кире.

– Спасибо, – сказал он, поклонившись.

Все-таки китайский агент немного говорил по-английски. Он сказал это очень искренне, и в его словах было нечто большее, чем просто благодарность агента сопровождающему.

«Интересно, – подумал Сакс, – что такого сделала эта брюнетка, чтобы ее заслужить?»

– Не за что, – ответила Кира и наклонилась ближе. – Вы никогда не останетесь в одиночестве.

Сакс не знал, понял ли ее старик. Похоже, он уловил эмоции, но не слова. Сжал ее ладонь обеими руками и еще раз ей поклонился, а потом повернулся к Митчеллу и заговорил по-китайски.

– Надеюсь, скоро увидимся, – перевел Митчелл. – Нам пора лететь.

Кира посмотрела на Пионера и кивнула.

– Идем, – сказал Джонатан.

Аналитики спустились по трапу и отошли на безопасное расстояние. Схватившись за канат, Митчелл втащил трап в самолет и закрыл люк. Двигатели «лирджета» начали набирать обороты.

– Через восемнадцать часов они будут в аэропорту имени Даллеса, – сказала Кира. – Что дальше?

– Встретимся с теми, кто будет сопровождать нас, – ответил Джонатан. – Вы когда-нибудь бывали на авианосце?

– Нет.

Джонатан улыбнулся:

– Поверьте, вам понравится.

– Вряд ли, – возразила Кира. – У меня морская болезнь.

Аналитику пришлось подождать, пока она не купит таблетки в киоске в аэропорту.

Корабль ВМС США «Авраам Линкольн» 482 километра к северо-востоку от Тайваня

Капитан Нейгин отпустил сектор газа своего F-35 и выровнял самолет, выходя из виража. На расстоянии пятидесяти метров по сторонам от него летели двое ведомых, а еще три таких же «баунти-хантера» – в десяти милях позади. Все шесть самолетов-невидимок получали данные с «Линкольна», системы АВАКС на Гуаме и двух Е-2С «хокай», взлетевших с авианосца после Нейгина. В данный момент их собственные радары были выключены, и на четырех экранных панелях в кабине перед Нейгином открывался прекрасный вид на простиравшееся впереди небо. На горизонте темнели грозовые тучи, а в тридцати милях впереди сверкали молнии – великолепное зрелище, если держаться от него на почтительном расстоянии, но капитан не собирался уделять ему много внимания.

Весь вид портили маячившие впереди четыре китайских Су-27 «фланкер».

«Фланкеры» летели эшелоном, каждый самолет чуть позади и правее летевшего впереди, на тысячу футов выше и в двух милях впереди Нейгина. Двигаясь тем же курсом, они должны войти в зону обороны «Линкольна», если не изменят направление в ближайшие пять минут. В мире Нейгина было несколько вещей, с которыми не стоило шутить, и одна из них – безопасность родного дома. В данный момент его домом был «Линкольн» – точнее, посадочные полосы на его палубе.

– Как думаете, они знают про нас? – спросил один из ведомых Нейгина, молодой лейтенант с позывным «Сквиб».

У второго был позывной «Клитус».

– Нет, – ответил Нейгин.

Относительно слабые радары «фланкеров» почти наверняка не в состоянии обнаружить невидимые F-35. А поскольку их собственные радары выключены, они не излучали никаких волн, которые могли бы засечь «фланкеры».

– Думаю, мне стоит представиться.

Нейгин потянул ручку джойстика на себя, слегка двинув вперед сектор газа, и самолет послушно взмыл в небо, увлекая за собой звено и устремляясь навстречу китайским истребителям. Он медленно сокращал дистанцию, пока не поравнялся с их строем, пристроившись в хвост эшелона.

«Мой самый любимый момент», – подумал он, поравнявшись с китайским истребителем.

Китайский пилот не сразу обратил на него внимание, заметив американский самолет лишь периферийным зрением. Он резко повернул голову. Нейгин не мог видеть лица пилота сквозь затемненное стекло шлема, но по его поведению все стало ясно. Он начал отчаянно вертеть головой и судорожно шарить по приборной панели. Наверняка пилот что-то кричал ведущему, удивляясь, откуда мог взяться американец.

Нейгин помахал ему рукой и жестом приказал сменить курс. Китаец никак не прореагировал. Нейгин дал всей группе несколько секунд на размышление, но самолеты продолжали лететь тем же курсом.

«Ладно, – подумал Нейгин. – Познакомьтесь с ребятами».

– Джентльмены, – сказал он по радио, – пора сбросить плащи.

Пилоты двух летевших позади «баунти-хантеров» улыбнулись за стеклами шлемов, протянули руки к компьютерным экранам на уровне колен и нажали виртуальные кнопки на стекле. Радары двух F-35 ожили, окутав «фланкеры» электромагнитными волнами. В уши китайским пилотам ударил предупреждающий об опасности вопль сирены. Секунду спустя распахнулись люки F-35, и из них появились ракеты, разрушая профиль невидимости. F-35 внезапно стали видны каждому, у кого был радар.

Строй «фланкеров» сразу начал разваливаться.

«И откуда они только взялись?» – усмехнулся Нейгин.

Вид двух F-35, появившихся из ниоткуда на дисплеях «фланкеров», наверняка ввел китайцев в ступор, на что он и рассчитывал.

«Фланкеры» разлетелись в четырех направлениях, уходя на запад на разной высоте и разными курсами. Нейгин отпустил сектор газа и толкнул ручку вперед, снижаясь на тысячу футов, чтобы воссоединиться со своим звеном.

– Отходим, – передал он по радио Сквибу и Клитусу. – Пусть не думают, что мы слишком разозлились.

Двое ведомых закрыли люки, восстанавливая профиль невидимости, выключили радары, и все три F-35 исчезли с экранов «фланкеров».

«Интересно, что их больше напугало? – подумал Нейгин. – Наше появление или то, что мы улетели?»

Корабль ВМС США «Авраам Линкольн» Юго-восточное побережье Тайваня Когда они прибыли на авианосец, бушевал шторм. Полет из Сеула в токийский аэропорт Нарита оказался беспокойным, но коротким. Водитель-военный доставил их на военно-морскую базу США в Ацуги и проводил к ждавшему на взлетной полосе С-2А «грейхаунд». Экипаж с ними не разговаривал – никто не произнес ни слова, не считая короткого инструктажа по безопасности, на который Джонатан не обратил внимания. Судя по тому, как привычно он пристегнулся, подобный опыт у него уже был, но шум турбовинтовых двигателей отбил у Киры охоту задавать вопросы. Едва самолет взлетел, Джонатан заснул, и Кира пожалела, что не может последовать его примеру. Спасательные жилеты, которые им велели надеть, не особенно мешали, чего нельзя было сказать о сиденьях и похожих на голову Микки-Мауса шлемах с большими защитными наушниками. Возможно, она и задремала бы, но самолет не желал лететь спокойно. Кире еще не приходилось летать на винтовых самолетах, и таблетки от морской болезни не помогали. При каждом порыве ветра или воздушной яме «грейхаунд» подпрыгивал, заставляя нервничать и не давая уснуть. Она думала о том, сможет ли самолет уйти от МиГа, если китайцам не понравится, что они приближаются к зоне боевых действий. Скорее всего, нет.