Шпионские истории

В работе Федота Кудринского «Вильна въ 1812 году» есть упоминание о разоблаченном польском шпионе. Он писал, что во время пребывания императора в Вильно обнаружилось нахождение в городе французских шпионов. Действительный статский советник Яков Иванович Де Санглен — руководитель политического сыска, весной 1812 года назначенный начальником высшей военной полиции (военной контрразведки) 1-й Западной армии М.Б. Барклая-де-Толли поручил виленскому полицмейстеру Вейсу следить за всеми приезжающими в Вильно. Сам же Яков Иванович начал посещать известный тогда ресторан Крешкевича. Его внимание вскоре превлек крайне говорливый и развязный поляк, назвавшийся себя Дранжевским. Санглен познакомился с ним и, выведав, что нужно было, приказал Вейсу провести в его квартире обыск. Под домом и в дымоходной трубе были обнаружены записки Дранжевского о нашей армии, генералах, разные военные инструкции. Дранжеевский был арестован и выдал соучастников по шпионскому ремеслу, которых тоже удалось задержать.

* * *

А как же вел себя Луи де Нарбонн? Какие тайные задания он получил, и какие задачи должен был решить в Вильно? Ему было поручено: секретно выведать план военных действий Русской армии, выяснить настроения литовцев по отношению к России, войти в тайные сношения с видными и влиятельными представителями польского общества в городе Вильно. Но было у него и главное поручение: узнать, не планируется ли сосредоточение русских корпусов на границе и не начнет ли Русская армия военную кампанию первой?

Как писал уже упоминаемый Федот Кудринский Наполеон, готовясь к открытию военных действий и двигая армию к берегам Вислы и Немана ожидал, что русские упредят его и вторгнуться в восточную Пруссию и герцогство Варшавское, которые были им намечены, как исходный пункт вторжения в пределы России. Такое движение русских войск было очень желательно Наполеону. Пользуясь превосходством своих сил, он имел бы на своей стороне все военные преимущества. Но русские далеки были от таких планов.

Официально же миссия Нарбонна заключалась в том, что он должен поздравить русского императора Александра Павловича с прибытием в город Вильно и заявить, что император французов вовсе не желает войны, согласен мирным путем уладить все возникшие недоразумения и попросить русского императора следовать договорам, заключенным в Тильзите и Эрфурте.

Через сто с лишним лет, в 1941 году, возникла похожая ситуация, когда сначала Молотова, а потом Сталина убаюкивали Риббентроп и Гитлер. Фюрер накануне войны, а именно 14 июня послал советскому вождю свои искренние заверения о ненападении.

Не успел Нарбонн выехать по назначению, а шеф военной контрразведки Санглен через свою агентуру точно уже знал и о маршрутах его поездок, и о местах посещений.

Нарбонн прибыл в Вильно 6 мая 1812 года в 9 часов утра в сопровождении капитана Сабастиани, поручика Шабот, курьера Гаро, камердинера Гранто и двух лакеев Мере и Пери.

7 мая Нарбонн был приглашен во дворец к Государю на аудиенцию. Русский император в беседе с французом указал на необоснованность претензий Наполеона Бонапарта. Александр I внимательно посмотрел на французского посланника и заявил:

«Я не ослепляюсь мечтами; я знаю, в какой мере император Наполеон великий полководец, но на моей стороне, как видите, пространство и время. Во всей этой враждебной для вас земле нет такого отдаленного угла, который куда бы я ни отступил, нет такого пункта, который я не стал бы защищать, прежде чем согласиться заключить постыдный мир. Я не начну войны, но не положу оружия, пока хоть один неприятельский солдат будет оставаться в России».

В словах русского императора о том, что на его стороне самое главное и победоносное оружие — «пространство и время», был прогноз для француза. Это оружие могло победить в 1914-ом и победило в 1941 году.

Нарбонн потом заявит, что:

«Александр так тверд в своих убеждениях, доводы его так сильны и логичны, что я не мог ему ничего ответить, кроме пустых придворных фраз».

Таким образом, он саморазоблачился, признав, что его миссия не увенчалась успехом. На другой день, в 18 часов 33 минуты он покинул резиденцию, выехав в Варшаву. Выслушав отчет Нарбонна о поездке в Вильно, Наполеон выпалил: «Хотят войны, я ее начну…».