Шпионские страсти

Вторая рука Нарцисса отпустила мою спину и скользнула под юбку, сперва заставив ещё сильнее раздвинуть бёдра, а затем принявшись ласкать чуть выше той точки, где его тело теснее всего связалось с моим. Я была вынуждена оставить его волосы в покое и опереться руками о столешницу, дабы удержать равновесие. Мысли путались, а загадка осталась только одна: которая часть его тела быстрее доведёт меня до исступления. Грудь тоже не отпускали умелые мужские пальцы, и я металась между конкурирующими за моё внимание ощущениями, начисто позабыв и про камеру, и про стражника за дверью, и про потолок, лишь изо всех сил цепляясь за собственное сознание, стараясь не сдаться слишком быстро, как можно дольше продлить эту сумасшедшую, изощрённую пытку, разрывающую тело и душу на несколько частей.

Когда я наконец сдалась, орала, наверное, так, как если бы мне прижигали раскалённым железом пятки. Движения пальцев Нарцисса не прекращались ещё некоторое время, дразня, издеваясь, удостоверяясь в том, что я дойду до самого конца, не потеряв даже тысячной доли возможных ощущений. Потом рука вновь возвратилась к моей спине, позволяя чуть-чуть расслабиться, а толчки в моём теле стали более частыми, и прекратились лишь после того, как из груди его вырвался практически звериный рык.

Когда я соскочила со стола, едва удержалась на ослабевших ногах и с низким стоном упала на стул.

В камеру я возвратилась только что не с фанфарами. Во всяком случае, мой внешний вид был весьма впечатляющ и не оставлял ни малейших сомнений насчёт того, что именно происходило со мной во время отсутствия. Волосы растрёпаны, платье разорвано в нескольких местах и украшено весьма характерными пятнами, из декольте торчит бельё, на скуле синяк, на шее засос, губа прикушена. С меня следовало бы в срочном порядке писать портрет, но, увы, в соседней камере сидел отнюдь не художник.

Всё тот же стражник молча снял с моих рук кандалы и подтолкнул в камеру. Я покорно вошла, правда, споткнувшись на пороге. Под заинтересованным взглядом соседа справа и сочувствующим — соседки слева доковыляла до стены, села на пол, обхватила руками колени и опустила голову. Во-первых, такое поведение соответствовало выбранному мной образу, а во-вторых, сейчас, когда я прятала лицо, заключённые не имели возможности видеть время от времени появляющуюся на нём улыбку.

К ужину не притронулась. Причина опять-таки двойная: и легенда, согласно которой мне сейчас совершенно не хотелось есть, и качество доставленной в камеру каши. Хоть я и отказалась в кабинете от курицы, простое угощение, которым я всё-таки воспользовалась, было значительно аппетитнее содержимого арестантской миски.

Потом всё с тем же бледным, каменным лицом, без слёз, без жалоб, без истерик легла, повернулась лицом к стене и так провела всю ночь.

Нарцисс снова появился около десяти утра. Раньше было никак не возможно: приличные начальники на заре по коридорам не шастают, они в это время изволят почивать. Десять, сказать по правде, тоже было рановато, но, видимо, слишком долго оставлять меня без присмотра агент просто не желал.

— Эй, Роллес! — рявкнул он, остановившись у двери моей камеры.

Я сидела лицом к стене, обхватив себя руками и слегка покачиваясь из стороны в сторону. Голос «офицера» заставил меня вздрогнуть и обернуться — реакция, которая последнему, несомненно, понравилась.

— Ну как, поняла, где твоё место? — продолжал глумиться он.

Я промолчала, лишь одарила его ненавидящим взглядом исподлобья.

Нарцисс нахмурился, якобы недовольный таким проявлением характера.

— Встать! — гаркнул он так, что, должно быть, на ноги поспешили подняться все заключённые на этаже.

Я не стала исключением.

— Подошла к двери, быстро! — всё так же громко рявкнул Нарцисс.

Я помешкала секунду-другую, но затем всё-таки послушалась.

«Офицер» быстрым, хорошо отработанным движением просунул руку между прутьями, схватил меня за шею и прижал лицом к решётке.

— До сих пор не поняла, как надо себя вести? — прошипел он, но так, чтобы обитатели соседних камер точно расслышали.

Его вторая рука заскользила по моему платью, жадно обхватила грудь и принялась мять её всё сильнее, будто это вовсе и не была плоть живого человека. Моё лицо исказила гримаса, я дёрнулась, пытаясь отстраниться, но пальцы сильнее сжались на шее, вынуждая остаться на месте. Ещё немного пошарив руками по моему телу агент отстранился сам.

— Похоже, я мало тебя вчера поучил, — заявил он, прищурившись. — Ну-ка, доставь её ко мне в кабинет! — обернулся он к стражнику.

После чего спокойно зашагал прочь.

Стражник зашёл в камеру. После вялого сопротивления с моей стороны руки вновь оказались скованы, и меня, как и накануне, вывели в коридор.

В кабинете снова был накрыт стол, но не как вчера. На этот раз здесь красовалась целая утка, варёная картошка, от которой ещё шёл пар, зелёный горошек, белый хлеб и — на отдельных блюдах — фрукты и овощи в больших количествах.

— Ешь давай, а то в привидение превратишься, — первым делом кивнул в сторону стола Нарцисс.