Шпионский берег

— Мне интересно, почему вы так спокойно отреагировали. Почему наличие мертвого тела на вашей подъездной дорожке, вас словно бы и не пугает? Большинство людей от этого пришли бы в ужас.

— В моем возрасте, офицер, меня уже ничто особо не пугает.

Уголок ее рта приподнимается. В нее как будто вмонтирован счётчик брехни, и он сигнализирует ей, что я рассказываю не всю историю, но сегодня вечером она больше ничего от меня не добьется.

— С вами скоро свяжется полиция штата. — говорит она.

— Скажите им, чтобы не приходили до утра. Уже поздно, и я очень устала.

И я измотана, но после того, как двое полицейских покидают мой дом, я не поднимаюсь в спальню. Через кухонное окно я наблюдаю за происходящим на подъездной дорожке. Интересно, понимает ли офицер Тибодо, сколько лжи я нагородила ей сегодня вечером?

Я не могу себе представить, что это имело какое-то отношение ко мне.

Это самая большая ложь из всех. Конечно, это имеет отношение ко мне. Чего я не знаю, так это того, какое сообщение должно было передать мне тело, лежащее на моей подъездной дорожке. Попытка напугать меня? Или это подарок, точно так же, как кошка приносит вам дохлую мышь? Способ сказать мне: мы позаботились о вашей маленькой проблемке. Не благодарите. У меня есть два варианта на выбор, каждый из которых ведет в совершенно разных направлениях.

Я настраиваю сигнализацию. Если какая-нибудь дверь, или окно, приоткроются хоть на миллиметр, я узнаю об этом. Я направляюсь в свой кабинет, где на письменном столе случайно лежит мой экземпляр "Путешествий Ибн Баттуты". Это увлекательный рассказ о путешествиях молодого человека в 1300-х годах, от Марокко до Центральной Азии и Китая. Было ли это простым совпадением, что я случайно выбрала ее для легкого чтения, или это было предзнаменование? В тот самый вечер, когда наша книжная группа обсуждает этот самый средневековый травелог, кто-то поджигает спичку моей тщательно перестроенной жизни, угрожая спалить ее дотла. Я подхожу к книжной полке, нащупываю защелку сбоку и отпускаю ее. Вся нижняя полка откидывается, открывая нишу — хитроумная столярная работу, которой я обязана новообретенным навыкам Деклана, как столяра. Пенсионерам ведь нужны хобби. Внутри ниши я храню свою дорожную сумку. За прошедшие годы я сократила её содержимое до самых основ, ровно настолько, чтобы быстро покинуть город и спрятаться где-нибудь на несколько недель. Паспорта, кредитные карты, несколько пачек наличных в разных валютах и несколько рабочих инструментов. Инструментов, которые, как я надеялась, мне больше никогда не понадобятся.

Жизнь полна сюрпризов.

Я достаю сумку и несу ее наверх, в спальню. Я хочу, чтобы она была рядом со мной. Если вдруг мне придётся бежать, я не хочу разыскивать её впотьмах.

Но сегодняшним вечером я буду в безопасности. На подъездной дорожке слишком много копов, слишком много внимания приковано к моему дому. В кои-то веки я счастлива быть тем, кого обслуживают и защищают местные правоохранительные органы. Тем не менее, прежде чем выключить лампу, я кладу свой "вальтер" на прикроватную тумбочку. Занавески в спальне не могут заслонить свет полицейских машин снаружи; даже сквозь плотную ткань я вижу вспышки огней на стеллажах.

Мой сотовый разражается сигналом сообщения. Это Лютер.

— Все в порядке?

Я набираю ответ: На моей подъездной дорожке лежит мертвая женщина.

— Святый Иисусе!

— Возможно, копы скоро свяжутся с тобой.

— Мы ничего не видели.

— Ну и отлично.

У меня звонит телефон. Это не Лютер, а Деклан Роуз. Я беру трубку.

— Я слышал, тебе нужно алиби — говорит он.

— Тебе уже звонили из полиции?"

— Пять минут назад. Очаровательный сотрудник полиции Пьюрити, по имени Джо Тибодо, спросила, была ли ты сегодня вечером в нашем маленьком книжном клубе. Я подтвердил. Полагаю, что правда тебе в данном случае на руку?”

— На этот раз, да.

— Ты там в безопасности, Мэгги?

— Не знаю… — Я наблюдаю за мигающими огнями сквозь занавески и думаю о том, что ни одна ситуация никогда не бывает совершенно ясной. Всегда есть что-то, заслоняющее обзор, затуманивающее правду. Я думаю о дорожной сумке рядом с моей кроватью и о том, как легко было бы всё бросить, уехать из города, даже из страны. Но теперь это мой дом, и я потратила два года на то, чтобы построить эту жизнь, приспособиться к ее ритмам. Я устала переезжать, устала искать место для приземления. Вот оно. На этом странствия заканчиваются.

— Я могу приехать прямо сейчас, — говорит Деклан. — посплю на твоем диване.

— Зачем?

— Составить тебе компанию? Поиграть в сторожевого пса?

Я смеюсь. — Ты действительно джентльмен, Деклан, но прямо сейчас на моей подъездной дорожке столько копов, что мне определенно не нужна сторожевая собака.

— Что ж, тогда звони, если я тебе понадоблюсь. Для чего угодно.

— Так и сделаю.