Шпионский берег

Уже далеко за полночь, я выскальзываю из отеля и кружным путем направляюсь к пирсу Сатхорн. На этот раз я одна, и я чувствую себя одновременно уязвимой и освобожденной, прогуливаясь в одиночестве. В этот поздний час на улицах шатаются лишь несколько туристов, большинство из которых навеселе. На почти пустынных улицах мне гораздо легче обнаружить "хвост", но я все равно выбираю зигзагообразный маршрут, вверх по одной улице и вниз по другой. Я останавливаюсь перед витриной магазина и изучаю отражение, чтобы оценить, кто стоит позади меня. Может, я и подзаржавела, но навыки никуда не делись, они настолько прочно въелись в мой мозг, что теперь превратились в запрограммированные рефлексы.

Никто за мной не следит.

Я украдкой спускаюсь к пирсу Сатхорн, где всегда можно взять напрокат длиннохвостую лодку. На воде покачивается всего с полдюжины судов, одни более ветхие, чем другие. Любой лодочник, разыскивающий пассажиров в такой поздний час, должно быть, действительно в нужде, и все водители с надеждой поднимают головы, когда я приближаюсь. Я выбираю лодку с самым отчаявшимся на вид водителем, похожим на труп мужчиной, которому должно лежать в хосписе, а не перевозить туристов вверх и вниз по реке. Сегодняшним вечером он заработает сумму, эквивалентную двум неделям перевозок.

Я поднимаюсь на его лодку, и он удивляется, когда я приветствую его по-тайски. Это еще один из моих подзабытых навыков, но словарный запас все еще там, покачивается в какой-то темной пещере моей памяти. Я не хочу, чтобы другие водители меня слышали, поэтому говорю тихо, указывая ему дорогу. Он кивает и заводит двухтактный двигатель. Это маленькое грязное чудовище, испускающее режущее глаза облако выхлопных газов, но оно, вероятно, прослужило ему полвека, и я уверена, что он знаком с каждым винтиком и поршнем.

Мы отправились вверх по реке, вода простиралась перед нами гладкой черной лентой. Мы проплываем мимо отелей, торговых центров и высотных зданий, современного фасада древнего города, чьим кровотоком является эта река, а также ее притоки и клонги. Мы направляемся к одному конкретному водному пути, в сторону города Тонбури. Мой водитель направляет свою лодку вниз по каналу к закрытому шлюзу, где мы — единственная лодка, и пока мы ждем, пока уровень воды упадет, я осматриваю оба берега, отмечая, что хижины по обе стороны темны. В этом преимущество ночного путешествия по воде. Любому, кто последует за мной, тоже придется плыть на лодке, а на этих крошечных каналах преследователю негде спрятаться.

Ворота шлюза открываются, и мы проходим внутрь.

Здесь, на клонгах, совсем другой мир. Когда мы плывем сквозь тени, я вижу силуэты банановых деревьев и пальм, часть пышных зарослей джунглей, которые кормят и дают приют тем, кто живет в хижинах, выстроившихся вдоль берегов. Наш двигатель — единственный, который я слышу, его мягкое "пут-пут" помогает нам пробираться сквозь мрак. С каждым поворотом канал становится уже, берега прижимаются все ближе и ближе. Мой водитель имеет лишь смутное представление о пункте назначения, и я бормочу, на какие повороты свернуть и когда притормозить. Прошло так много лет с тех пор, как я плавала по этим водным путям, и инструкции, которые я получила по электронной почте, вряд ли помогут в этом темном мире. Правильно ли мы свернули? Не пропустили ли поворот?

Потом я вижу впереди, чуть правее: ярко-оранжевое сияние фонаря, стоящего на пирсе. Я указываю на него водителю.

Он подводит суденышко к освещенному фонарем пирсу и пришвартовывается. Я протягиваю ему толстую пачку наличных, затем выбираюсь из лодки и поднимаюсь по деревянной лестнице. Я не вижу лица водителя, но знаю, что он, должно быть, доволен тем, сколько я ему заплатила. Достаточно доволен, чтобы держать рот на замке. Когда он уезжает, я вижу, как он поднимает руку в знак прощания.

После того, как звук его двигателя затихает вдали, я задерживаюсь на пирсе, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к стрекотанию насекомых и отдаленному шуму бангкокского уличного движения. Даже здесь, на клонгах, этот звук неизбежен. Я всматриваюсь сквозь заросли кустарника и замечаю еще один оранжевый фонарь. Это маркер, указывающий путь.

Тропинка, по которой я иду, увита виноградными лозами, ниспадающими каскадом с нависающих ветвей деревьев. Только когда я добираюсь до второго фонаря, в поле зрения появляется дом, скрытый среди деревьев. Это красивое деревянное сооружение на сваях с традиционной тайской крутой крышей. В окне светятся огни. Он ждет меня.