Шпионский роман

В дверь под руки ввели какого-то тощего, белобрысого. Голова его была опущена, так что Егор разглядел лишь хрящеватый нос и какую-то дулю, торчащую изо рта.

– Это я ему кляп резиновый засунул, чтоб не орал, – объяснил Барыкин. – Я, шеф, его как взял? Там в автомате верхнего стекла нету, так я его, голубу, прямо снаружи пальцами за горло – на парализующий захват И сразу кляп в пасть. Чисто сработали, ей-богу!

В это время арестованный дернул подбородком – и Егор его узнал. Фон Лауниц это был, агент Эфир. Вот тебе и пещера Лейхтвейса!

На Октябрьского было страшно смотреть – так побелело и застыло его лицо.

А Барыкин перемены, произошедшей с начальником, не заметил:

– Вокруг никого не было, мы проверили. Этот, как очухался, особо не бултыхался, только мычал всю дорогу…

– Вынуть кляп! – приказал старший майор. – Ключ от наручников! И всё, Барыкин. Свободен.

– Шеф, да мы его толком еще не обшмонали! Вдруг оружие спрятано, яд? Или накинется.

– Свободен! – гаркнул Октябрьский – и Барыкин, отдав Егору ключ, поспешно ретировался в коридор.

– Можно воды? – осипшим голосом попросил Эфир, едва избавившись от кляпа. А когда осушил стакан, рассказал следующее.

Нынче вечером его внезапно вызвали к полковнику Кребсу, для выполнения срочного задания. Он должен позвонить радисту и, если узнает голос, передать инструкции. Предварительно протелефонировать господину Октябрьскому не решился – предполагал, что Кребс на всякий случай мог установить за ним слежку. Думал, сразу обо всем доложит после разговора с радистом и рапорта полковнику. Вдруг выяснятся какие-нибудь дополнительные сведения. А инструкцию он должен был передать такую…

– Вы когда обязаны отрапортовать Кребсу? – перебил его шеф.

– Сразу же после разговора с радистом.

Октябрьский аж застонал от досады.

– Про инструкцию потом. Звоните! Скажете: с радистом всё в порядке, приказ передал. Вон по тому аппарату. Живо!

Фон Лауниц схватил трубку, набрал номер.

– Это я, – сказал он по-немецки. – …Только с третьего звонка… Говорит, гулял, надоело на месте сидеть… Нет, не думаю, что врет… Да, голос его, никаких сомнений… Во сколько? – Эфир посмотрел на стенные часы. – Десять минут назад, в 11.10… Сразу доложить не мог, возле автомата появился человек. Скорее всего, ему просто был нужен телефон, но я рисковать не стал, нашел другой… Да, слово в слово… Слушаюсь. Как только вернусь, всё подробно изложу.

Он положил трубку и выжидательно посмотрел на шефа, который слушал разговор по отводу.

– Хорошо, – похвалил его старший майор. – Правдоподобно. Теперь про инструкцию. Что вы должны были передать радисту?

– Сейчас. – Фон Лауниц достал из кармана сложенную бумажку. – «Немедленно выходите из дома. Ничего с собой не берите. Из подворотни налево, сворачиваете на улицу Дзержинского, потом идете по Сретенке, через Колхозную площадь, и по Первой Мещанской до Ржевского вокзала. Всё время держитесь левой стороны. Возле пригородных касс к вам подойдут и спросят: „Молодой человек, вас звать Володей?“ Идти небыстро, с заданного маршрута не сворачивать. Выполняйте!»

– Всё?

– Всё.

– Тогда до свидания. И спасибо. – Шеф крепко пожал немцу руку. – Вы убедитесь, что мы умеем награждать ценных агентов. У подъезда вас ждет такси, отправляйтесь к полковнику Кребсу писать отчет.

Вышел с фон Лауницем за дверь, но через каких-нибудь пол-минуты бритая голова снова появилась в проеме:

– Бегом, Егор! Время!

Они вдвоем неслись по длинным коридорам, потом по лестнице. Встречные сотрудники смотрели на бегущих без интереса: торопятся – значит, так надо.

– Маршрут запомнил? – говорил шеф. – Тот же фокус, что в прошлый раз. Только теперь сопровождать тебя не сможем. Ночь, улицы пустые. На то и расчет… На вокзал, конечно, людей пошлю, но тебя, скорей всего, перехватят где-нибудь по дороге. Как тогда. Егорка, работаешь один. Всё теперь зависит от тебя. Парень ты сообразительный, ориентируйся по ситуации. Эх, готовились-готовились, а даже канала экстренной связи не предусмотрели. На гривенников для автомата. И, главное, будь осторожней.

– Что, могут кокнуть? – бодро спросил Дорин, ссыпая монетки в карман.

Прежде чем ответить, Октябрьский немного подумал.

– Вряд ли. Зачем? Вассера ты не знаешь. Ни с кем не связан. Нет, ты им нужен живой. И мне, между прочим, тоже.

Перед самым выходом он отобрал у Дорина пропуск и пистолет, коротко обнял, толкнул в спину:

– Ну, катись. Я в тебя верю.

До угла Егор припустил бегом, чтоб хоть немного наверстать упущенные минуты. Вряд ли немцы затеяли слежку прямо возле ГэЗэ – побоятся мозолить глаза охране, ночью-то. От Сорокового гастронома перешел на шаг, сначала быстрый, потом помедленней.

В прошлый раз, перед встречей с Селенцовым, времени собраться с мыслями не было, зато теперь, под мерный стук каблуков, думалось ясно и четко.