Шпионский Токио

Самолет, на котором прибыл новый сотрудник советского торгпредства, приземлился в аэропорту Ханэда, недалеко от центра города, — нынешнего международного аэропорта Нарита еще и в помине не было. А дальше «город встретил нас густым смогом, который я увидел впервые в жизни… Такое количество автотранспорта я до этого тоже не видел… Тогда я еще не отвык от хаотичного движения на бангкокских улицах и от непредсказуемости тайских водителей. Поэтому дисциплина японцев за рулем просто поразила меня… Я обратил внимание на большой щит, возвышавшийся на одном из перекрестков. На нем муниципалитет ежедневно вывешивал сводку числа несчастных случаев на улицах японской столицы в результате дорожно-транспортных происшествий. И статистика довольно-таки печальная. Только за один месяц в Токио погибло около трехсот водителей и пешеходов. И это несмотря на столь ответственное отношение токийцев к правилам дорожного движения». Ответственное отношение сыграло свою роль. Сегодня на большом перекрестке между Главным полицейским управлением и императорским дворцом в Токио стоит электронное табло, на котором высвечивается число погибших в ДТП за сутки. Дважды в моей истории пребывания в Восточной столице мне довелось увидеть там цифру «1». Все остальное время горел «О».

Токио «задавил» молодого Николая Кошкина своими размерами и теснотой, количеством людей и машин и отсутствием хаоса в их движении, огромными зданиями (по сравнению с Бангкоком — ведь тогда в Японии еще не строили небоскребы!), рекламой, суетой мегаполиса. Изумил необычной системой адресов: «Токио — это море домов, сгрудившихся настолько тесно и беспорядочно, что такие присущие городам понятия, как улицы и переулки, практически отсутствуют. Все разбито на кварталы и околотки (“те”, “тёмэ”), причем нужные номера домов в этих кварталах и околотках найти весьма затруднительно: дома расположены хаотично, независимо от порядкового номера». Подавил правильностью поведения, которой обеспечивался порядок в этой суете, дисциплиной и вежливостью каждого человека в отдельности и всех в целом. Жители столицы потрясли молодого разведчика не меньше, чем город: «Что было бы с ними на Сретенке или около ГУМа! Затолкали и матом не раз бы обложили. У каждого народа свои традиции и нравы…»

К слову сказать, по поводу беспорядочности расположения домов молодой Кошкин ошибался, равно как и несколько радужные представления его о японцах вскоре несколько изменились, если вспомнить процитированный в начале главы отрывок о склонности японцев к шпионажу и контршпионажу.

Старший коллега Кошкина устроил ему экскурсии по городу: Гиндза с ее ресторанами и магазинами, непременный шопинг, чтобы не выделяться среди иностранцев советской модой. Маруноути и Токийский вокзал, подъем на Токийскую башню рядом с нашим посольством и обозрение города с высоты птичьего полета: от вида на залив до дальних городских пригородов. Поездка в парк Уэно, ставший со временем любимым местом отдыха семьи разведчика и его встреч с агентами.

Я никогда не был ни разведчиком, ни агентом, но, судя по воспоминаниям Николая Кошкина, наши методы изучения города оказались похожи: «Я купил карту Токио и, как только находилось свободное время, выезжал знакомиться с различными районами города. Ездил не только на машине, но и на метро, и в автобусе, много ходил пешком». Разница только в том, что покупать карту Токио теперь нет никакой необходимости — их можно свободно взять в любом туристическом бюро, например на Токийском вокзале или в отеле, где вы остановились, да и на машине я по городу ездил значительно меньше, чем на общественном транспорте, который, к слову сказать изумительно удобен. А вот маршруты наши снова оказались похожи: Синдзюку (тогда район ресторанов, а теперь — еще и небоскребов), Канда с ее книжными магазинами, торгово-увеселительная Асакуса, Сибуя, Икэбукуро. Интересно, знал ли Николай Петрович Кошкин хотя бы о том. что именно в Икэбукуро оборвалась жизнь Зорге? Ведь именно в те годы — в начале шестидесятых — началось возвращение памяти о «Рамзае»…

Кошкин довольно подробно описывает методы работы японской полиции и контрразведки, но в данном случае они мало чем отличаются от аналогичных приемов других спецслужб и не дают нам новых знаний о японской столице. А вот его рассказы о гастрономии тех лет сегодня уже звучат необычно. Кошкин пишет о том, что мяса японцы едят меньше, чем рыбы и морепродуктов, — ныне эта тенденция полностью переломлена, и много употребляют в пищу дичи. Увы, я пока ни разу не пробовал описываемых разведчиком японских перепелов и снежных цапель. А вот суси — прообраз московских фастфудных суши — Кошкин, наоборот, называет блюдом, экзотичным для иностранцев!