— Так, — сказал генерал Никонов. — А теперь подробнее.
Секретная информация («синька» на языке профессионалов) — обитатель инфосферы. Она рождается и живет согласно ее законам точно так же, как живые существа рождаются и живут согласно законам биосферы. Информацию можно представить в виде зернышка, ростка, дерева. Она тоже проходит несколько этапов эволюции: ситуация — идея — обсуждение — разработка — документ под грифом «совершенно секретно» (либо некое техническое устройство) как высшая стадия развития. Число людей, имеющих доступ к «синьке» на каждом из этих этапов, строго фиксировано. Каждый носитель известен. Так считается. И в девяносто девяти процентах случаев именно так оно и есть.
Но утечки все равно происходят. Это жизнь, это практика, так бывает.
Утечку необходимо обнаружить и устранить. Первоочередная мера — технический мониторинг «среды обитания» информации. Идет поиск «жучков», сканеров, других сравнительно нехитрых устройств несанкционированного доступа. Затем наступает очередь персонального мониторинга. Отрабатывается каждый причастный — от низшего звена к высшему. Родственники, знакомые, любовницы и любовники. Занятие долгое, нудное, деликатное. И очень неблагодарное.
Чаще всего бывает достаточно пройти эти два круга. «Синька капает» либо там, либо там. Либо — и там, и там.
Если результата все равно нет, дело плохо. Но работа продолжается. У контрразведки имеется на такой случай сплошная проверка, так называемый «сплошняк», когда препарируется каждый отрезок времени существования секретной информации. Дни, часы, минуты, сразу по нескольким параметрам: люди — пространство — техническое окружение. «Дерево» информации распиливается на тонкие срезы и изучается под микроскопом. Не только ствол, но и корни, и каждая тоненькая веточка. И даже каждый листочек. Особенность «сплошняка» в том, что на этом этапе не существует диких, глупых и невероятных версий. Отрабатываются любые. Технические возможности врага априори считаются неограниченными. Встроенная в дужку очков видеокамера с накопителем. Записывающее устройство, закамуфлированное под таблетку аспирина. Распыленный в кабинете наркотик с амнезирующими свойствами.
Отработанные под всевозможными углами версии либо становятся рабочими версиями, либо идут в «отвал».
Формулы отработки имеют устрашающий вид и чем-то напоминают нелинейное дифференциальное уравнение четвертого порядка. В самом деле, учитывать приходится множество разных факторов, между которыми существуют сложные и не всегда явные связи.
На одного носителя информации в среднем приходится по 9,4 человека, с которыми он имеет постоянный контакт (родственники, сослуживцы, близкие друзья), и по двадцать два человека, с которыми он встречается время от времени, может, даже раз в пять лет. Но это в среднем. Кто-то живет с мамой, а то и один, в гости не ходит, контактирует только с коллегами по работе, а кто-то имеет по три-четыре любовницы, «зажигает» в ночных клубах…
И есть стремящееся к бесконечности число случайных прохожих, попутчиков в троллейбусе, поезде и так далее. Чтобы «слить синьку», достаточно одной-единственной встречи. Просто пройти рядом. Постоять за соседними писсуарами в общественном туалете. Такие встречи называются «моменталками».
Уж проще, кажется, головой об стену…
Но это привычная работа для контрразведчиков.
Зона предполагаемой утечки сужается с каждым решенным уравнением, с каждой отбракованной версией.
Сужается.
В конце концов не остается ничего. Ноль. Пустота в кулаке.
А «синька капает» по-прежнему.
— …Таким образом, обычный метод исключения указывает на то, что утечки могут происходить на единственном неотработанном участке поля нашего поиска. Это — закрытые коммуникации доступа высшей секретности «А», каналы правительственной связи… — Евсеев поднял глаза на Никонова и закончил доклад: — Поэтому прошу согласовать с руководством Федеральной службы охраны и Службы правительственной связи вопрос допуска сотрудников нашего отдела к коммутационным станциям и коллекторам, а также к личным делам работников ФСПС, и… — Он сделал паузу. — Нам может понадобиться список абонентов правительственной связи и ежедневные карты соединений.
Никонов слушал не перебивая. Когда Евсеев замолчал, он пошевелился, встал. Подошел к окну, откинул верхнюю фрамугу и остался стоять, подставив лицо прохладе. Евсееву и самому вдруг показалось, что в кабинете стало как-то душно.
— Может, тебе еще расшифровки телефонных переговоров членов кабинета министров предоставить? — сухо поинтересовался генерал. — Их личную переписку?
В голосе не осталось и следа былой неофициальной грубоватости. Точнее, грубоватость осталась — но другая, сухая, раздраженная, даже брезгливая, словно он говорил с надоедливым просителем.
Евсеев ничего не ответил. Что тут можно ответить? Он стоял, вздернув кверху подбородок, и ждал.
Никонов смотрел в окно.