Шпионы и все остальные

Через три минуты в тесной гримерке за сценой Пуля вползала в облегающее и короткое (но не на уровне лобка, сантиметров на десять ниже) платье а-ля веселая горничная, в то время как Светка с Алевтиной колдовали над ее прической.

— Вульгарно. Но ладно. Ну, пролетишь. Ну, подумаешь! — ворчала под нос Светка. — Ну какая ты, в жопу, Барби. Барби шатенок не бывает. Или блондинки, или брюнетки. И волосы не такие короткие, и… Ой, извини!

Пуля взвизгнула. Диадема с голубыми стразами, которую Светка только что второпях нахлобучила ей на голову, чуть не выколола ей глаз.

— Бл-лин, вот так всегда, когда торопишься! Да сиди ж ты ровно! — Светка поправила диадему. — Ну, все! Красава! Кстати, слева от сцены маленький балкончик, там какой-то важный хрен в костюмчике «Бодджи». Обрати внимание. По-моему, это олигарх из «Форбса», который на яхтах рассекает… Забыла фамилию. Неважно…

Пуля повернулась, увидела себя в зеркале: синие глаза на раскрасневшемся лице, синие камни, запаянная в розовый шелк тонкая фигура, открытые точеные ноги — выглядит соблазнительно!

— Подожди, а песня? — вспомнила вдруг она. — Я ведь слов не знаю!

Взмывая… Ла-ла-ла-ла…
Не ведая преград,
Крыла-а-атые качели…
Летят, летят, летя-а-а-ат!

Фильм про Электроника она смотрела в детстве, что-то вспомнила с пятого на десятое. Да это и в самом деле оказалось неважно. Здесь другое. Сотни нацеленных глаз — внимательных, восторженных, завистливых, алчущих. Многие снимали ее на мобильники. Новое чувство, непривычное. Щекочет. Приятно. Зал заметно оживился с ее выходом. Или это только показалось? Нет, не показалось. Аплодировали так, будто она только что спела голосом Монтсеррат Кабалье…

Потом был танец, что-то вроде ламбады. Ведущий показал несколько движений, Пуля легко повторила их под музыку, затем немного сымпровизировала. Полный восторг. Ну, вообще. На остальных «Барби» никто уже не обращал внимания. Когда объявили аукцион и Пуля сняла с головы диадему с синими стразами, вверх взметнулось множество рук, зал взревел.

— Сколько просите за ваше украшение?

— Начнем с десяти тысяч, — скромно сказала Пуля.

Двенадцать!

Двадцать! Двадцать пять!

Ого — сразу сорок!

— Джентльмен на балконе дает сто тысяч рублей! — объявил ведущий.

Вздох прокатился по залу. Похоже, торг окончен. С балкона поднялся подтянутый мужчина с бледным холеным лицом, поднял руку — жест победителя. Пуля вспомнила: Трепетов. Олигарх из «Форбса». Он вышел на сцену неторопливым уверенным шагом. Поприветствовал публику, поцеловал Пуле руку, принимая выигранный приз. Вручая чек, промурлыкал негромко:

— Не уходите без меня… Я все равно найду вас…

И тут же снова включился электронный бубен: бум-бум-бум.

В гримерке Пулю накрыла новая волна восторгов — подруги праздновали ее триумф. У Поплавской отпустило живот. Светка орала как резаная, чуть не развернула на нее шампанское. Приятное щекочущее чувство не отпускало. Гримерный столик — на середину! Еще шампанского!

В юном месяце апреле…
Ла-ла-ла…Ла-ла-ла-ла…
И крылатые качели…
Ла-ла-ла!!

Возбужденная Пуля танцевала на столике в одних трусиках. Официант вкатил тележку… Выражение полного — полного, блин! — счастья на красной морде. Смеялись, корчились, рожали от смеха. Нет, это надо было видеть! Заходит такой… э-э, а вот шампанское, девушки! О-о-о!!!

— В зал тебе возвращаться не надо, — сказала Алевтина, самая умная среди них. — Будут приставать, я видела здесь нескольких казбеков. Выйдем через аварийный ход, я знаю где…

У аварийного выхода, надежно отгораживая его от улицы, стоял черный «Майбах», рядом дежурил крепкий блондин в костюме. Увидев Пулю, выходящую вместе с подругами, подошел.

— Извините… Семен Романович хотел бы сказать вам слова признательности… Если вас не затруднит, конечно…

Светка издала тихий писк.

— Семен Романович — это вы? — спросила Пуля блондина.

Блондин покачал головой.

— Нет, конечно. Семен Романович в машине. Он…

— Тогда, — перебила Пуля, — передайте ему мои слова благодарности за его слова признательности.

Она направилась было дальше, но тут дверца «Майбаха» открылась, вышел Трепетов с огромным букетом красных роз.

— Рискую показаться назойливым, — проговорил он низким приятным голосом, глядя в глаза Пуле. — И все-таки разрешите проводить вас домой. Никаких поползновений, грубостей, ничего такого. Слово джентльмена.

Пуля подумала, подумала… Завтра еще один день, утром завтрак, днем обед, вечером… Неожиданно для себя она проговорила:

— Хорошо. Ладно. Поехали… Только скорее.

Съезд карликов