Шпионы «Маджонга»

— Я все тогда объяснил тебе очень четко. Я сказал, что, если ты обратишься к нам и сообщишь, что у тебя есть деньги на этот проект, губернатор Ее Величества не станет задавать тебе нескромных вопросов, откуда ты их взял и на каких условиях, лишь бы кредитор был уважаем в финансовом мире, платежеспособен и не запятнан связями с коммунистами.

— Но это ужасное искажение того, что ты говорил мне тогда!

— Я возражаю.

— Ты активно подталкивал меня к сделке с Советским Коммунальным, потому что, как ты выразился, это полностью отвечает твоим планам, которые ты — как мне вряд ли надо уточнять — был не готов обсуждать.

— Сейчас ты искажаешь мои слова.

— Это ложь! Ложь, черт бы тебя побрал! Ты же сам говорил мне, что это совместная операция ДИ-6 и китайской разведки.

— Я не говорил этого.

— Но это… нелепо! — Саймон вскочил. — У меня есть свидетели. Джордж Форстер. Он подтвердит…

— Твой главный бухгалтер? — В голосе Тома Юнга послышалось презрение. — Это очень надежный свидетель, Саймон, в самом деле очень надежный.

— Тогда Цю.

— Кто?

— Цю Цяньвэй, агент КНР.

Сэр Мартин Барни развел руки, жестом показывая свою полную беспомощность.

— Прошу прощения, но у меня мало времени, я опаздываю, Питер…

Рид кивнул головой.

— Том?..

— Я опоздал давным-давно, Мартин. — Он уже не делал попыток скрыть свою горечь. — Когда-то, когда Саймон был еще ребенком, я опоздал. — Том снова повернулся к своему сыну. — Что бы здесь ни говорил господин секретарь по делам финансов, ты конченый человек в Гонконге. Каким-то чудом ты не отдал в руки русским «Д. Ю.». Как только я закончу все необходимые приготовления, я позабочусь о том, чтобы тебя убрали из всех советов директоров, и верну компанию на правильный курс…

— Она всегда была на верном пути. — Вся желчь Саймона выступила наружу. — С тех самых пор, когда я спас ее от этой гагары — Дэвида, твоего брата, прежде чем он успел пустить все на ветер и его прокляли…

— Замолчи!

— Только милостью Божьей он убрался на тот свет от наследственного сифилиса… прежде чем…

Лицо Тома окрасилось в малиновый цвет. Он пошел вокруг стола, сжав руки в кулаки, но Саймон продолжал оставаться на месте.

— В этом паршивом маленьком приюте в Маниле, в этой дыре, куда ты упек его от греха, чтобы газеты не пронюхали и не раструбили об этом…

— Замолчи, или я…

— Изможденный, вечно пьяный, гниющий заживо…

— Еще слово, и я дам тебе отведать ремня, что мне следовало сделать много лет назад.

— Ты? Ты недостаточно силен, отец.

Саймон увидел, как глаза его отца расширились, и понял, что в следующее мгновение отец ударит его. В его ушах поднялась и завибрировала какая-то звуковая волна, заглушая все другие шумы реального мира. Потом началось что-то совсем странное, чего он никогда не испытывал прежде. На мгновение он почувствовал себя невыразимо слабым, слабым до того, что едва не рухнул на пол. Однако в следующую секунду по его телу прокатилась оживляющая волна силы и энергии, словно он хлебнул какого-то волшебного эликсира, и где-то глубоко внутри его мозга, поверх налетевшей волны звуков, раздался громкий треск.

Начались странные вещи, но все происходило в каком-то раздражающе медленном темпе. Будто издалека он увидел пару рук, — неужели его собственных? — схвативших Тома Юнга за лацканы пиджака и рванувших его так, что лицо Тома оказалось вплотную к его собственному. В мгновение ока выражение лица и глаз Тома абсолютно изменилось, и он превратился из разгневанного патриарха в старого и очень испуганного человека.

Сверхъестественная звуковая волна достигла своего апогея, и зрение Саймона вновь сфокусировалось. Каждый абрис в обстановке кабинета, казалось, приобрел бритвенную остроту, и все вещи и предметы стали хрустально прозрачными.

Рот Тома открылся, и Саймону показалось, что тело отца, которое он почти держал на весу, невероятно отяжелело. Отец вдруг стал оседать — у него подгибались колени — и рухнул на стол Барни, ударившись головой о край.

Грохот, стоявший в ушах Саймона, стих. Зрение у него помутилось, потом опять сфокусировалось, и странная галлюцинация кончилась. Том Юнг стоял на том же самом месте, что и раньше. Саймон был совсем сбит с толку. Он посмотрел на сэра Мартина Барни и обнаружил, что тот все еще сидит за своим столом. На лице секретаря застыло странное выражение, в котором симпатия смешивалась с пониманием и с — да, именно так — презрением.

— Спросите его, — прохрипел Саймон, — спросите этого председателя — Указом парламента, — как далеко продвинулось осуществление его планов по перебазированию Корпорации в Сингапур.

Он долго смотрел на Тома Юнга, словно пытаясь навсегда запечатлеть его лицо в своей памяти, и затем сказал:

— Ты конченый человек в Гонконге. — Не произнеся больше ни слова, Саймон повернулся и вышел из кабинета:

Глава 22

Водитель, поджидавший на тротуаре перед Домом правительства, распахнул дверцу «роллс-ройса», ожидая дальнейших распоряжений. Но Саймон не имел ни малейшего представления, куда он должен ехать сейчас и что ему предпринять.