Шпионы «Маджонга»

На мгновение он почувствовал приступ тошноты. Он видел вокруг только свои отражения, бесчисленное множество их. Свет в этой жуткой комнате исходил от тусклых желтых светильников, утопленных в зеркала на разном расстоянии друг от друга, так что кое-где участки зеркал оставались в тени, обеспечивая щадящий оптический эффект в пространстве с жесткой симметрией. Тан судорожно сглотнул и попытался сфокусировать зрение, ища грань между реальностью и ее многочисленными отражениями. У дальней стены помещалась кровать, рядом с ней низкий столик, на котором стояла оплетенная бутыль с янтарного цвета жидкостью; чуть поодаль странного вида кресло, странно напоминавшее те, что обычно встречаются в кабинетах у дантистов.

Кресло было занято. Тан вперил взгляд в расплывавшийся силуэт.

— Мистер Борисенко? — нерешительно предположил он.

Сидевший в кресле ответил не сразу. Фигура, до того пребывавшая в тени, шевельнулась, и над головой сидящего вспыхнула лампа, залив его и кресло световым потоком цвета слоновой кости.

— Добрый вечер, Тан.

Банкира словно парализовало — он не мог пошевельнуться, пока человек в кресле прикуривал сигарету и разглядывал его с явным удивлением. Тан наблюдал, как дымок от сигареты поднимается вверх.

— Мне уйти? — раздался вдруг тихий голос, и Тан опустил взгляд.

Очаровательная девушка у ног Борисенко поднялась с пола. Она была высокой и стройной. Чонгсам из серебристой ткани облегал ее стан, словно кожа.

Борисенко вытянул руку и, после секундного раздумья, опустил ее на правое бедро девушки. Тан не видел ее лица, но что-то в ее позе насторожило его. Она была застывшей — девушка казалась слишком неподвижной, чтобы быть спокойной и владеть собой. Это так не соответствовало юношеским воспоминаниям Тана, что он попытался сообразить, что в ней странного. Те девушки, которых он помнил, были на работе. Те его девушки оставались неизменно вежливы, они могли работать в амплуа девочек-подростков, но они владели ситуацией. Всегда. А эта девушка — нет.

Борисенко лениво провел пальцем по ложбинке между ее ягодицами и убрал руку.

— Да, — тихо сказал он, — пока иди.

Девушка торопливо направилась к двери. Она прошла очень близко от Тана, и он увидел, что она очень молода — ей наверняка нет еще и двадцати — и что ее лицо напряжено. Она не сразу умудрилась открыть зеркальную дверь. Тан чуял, что в этот момент она балансировала на краю ужасной пропасти.

— Подойдите сюда, Тан.

Банкир повиновался и двинулся в дальний конец комнаты, приближаясь к странному креслу. При виде позы, в которой застыл Борисенко, у Тана по коже пробежал холодок: неподвижный молчавший русский напоминал труп. Одна нога Тана непроизвольно начала дрожать, и ему оставалось только надеяться, что Борисенко не заметит и не воспримет это как признак слабости.

Русский велел ему подойти ближе.

— Я хочу показать вам кое-что интересное, — сказал он.

Он щелкнул двумя выключателями, которые находились в правом подлокотнике кресла, и в комнате воцарился мрак. В то же мгновение два больших зеркала в стене за его спиной скользнули вверх, открыв два квадратных проема, из которых струился слабый свет. Борисенко развернул свое кресло на сто восемьдесят градусов и оказался лицом к стене.

— Смотри, — сказал он Тану.

Китаец увидел соседнюю комнату с огромной кроватью, застеленной черным. Изголовье ложа примыкало к дальней стене. Кровать помещалась несколько ниже по сравнению с уровнем, на котором в кресле расположился Борисенко, и зритель мог наблюдать все, что происходило в соседней комнате. Кроме этой кровати в комнате ничего не было, только портьеры и ковер — белые, как и две подушки на кровати. Под карнизами были спрятаны лампы дневного света.

— Вот такое стекло, — удовлетворенно сказал Борисенко. — Мы их видим, они нас нет.

Тан, не имевший ни малейшего желания что-либо видеть, уставился в пол. Но, когда Борисенко нервно заерзал в кресле, он не смог устоять против желания узнать, что же привлекло внимание русского.

В соседней комнате появился высокий, мускулистый юноша-малаец лет примерно двадцати. На нем был только тонкий красный саронг. Очевидно, юноша вышел из душа, потому что продолжал энергично вытирать полотенцем свои угольно-черные волосы. Затем он сбросил саронг и улегся на кровать, и тут его взгляд на мгновение скользнул в направлении проема. Тану показалось, что в глазах юноши стоит грустная усмешка.

Тан обратился к Борисенко очень тихо:

— Извините, пожалуйста. Я спущусь вниз, а когда вы будете готовы, позовете меня.

— Стой на месте! — Борисенко стиснул левый локоть китайца с такой силой, что в руке его, казалось, на миг прекратилось кровообращение.

— Смотри!

Тан почувствовал себя униженным. Недопустимо, чтобы с человеком его ранга обращались так бесцеремонно, так по-варварски. Однако он не смог заставить себя не видеть — комната, находившаяся за зеркальным стеклом, зловеще манила, приковывая его внимание.