Шпионы, не вернувшиеся с холода

— Не нужно меня пугать, — сказал с показным достоинством француз, — я и так делаю для вас все, что могу. Между прочим, это я познакомил вас с мистером Альтафини.

— Именно поэтому вы здесь сидите, — напомнил Витовченко, — и именно поэтому я пригласил вас для серьезного разговора.

Девушка сначала положила на стол две подставки для пива, а затем поставила большие кружки. Ланьель подвинул к себе свою.

— Мне нужно знать об этом типе все, что вы сможете узнать, — сказал Витовченко, — его связи, его прежнюю работу, его знакомых в Лондоне. В общем, полное досье. Оно мне нужно через три или четыре дня. Успеете?

— Конечно, нет, — ответил Ланьель, отхлебнув пива, — как это можно успеть собрать такой материал за три дня? Нереально. Давайте за десять.

— Тогда вы мне не нужны, — равнодушно заметил Витовченко, — допивайте и уходите отсюда.

— Почему вы всегда так торопитесь, — миролюбиво спросил француз. — Я столько сделал для вас хорошего, а вы готовы сразу меня сдать, как только появляется малейшая возможность. У вас нет чувства солидарности и чувства благодарности.

— Зато у меня есть чувство самосохранения, — огрызнулся Витовченко. — Почти все ваши знакомые были либо проходимцы, либо откровенные дураки. И поэтому я хочу знать, кто такой Альтафини. Он авантюрист или болван? Информация нужна как можно быстрее. Я могу дать вам от силы пять дней. Не больше. Успеете?

— Придется, — кивнул Ланьель. — Может, закажите мне еще кружку?

Витовченко хотел сказать нечто неприятное, но вспомнил, как он сам просил аванс у Жуковского. И неожиданно улыбнулся.

— По-моему, вы переигрываете, — убежденно произнес он. — Вы ведь не такой бедный человек, мсье Ланьель, чтобы не иметь возможности выпить кофе или пива. Но вам нужно показать мне, как вы несчастны, чтобы при возможности взять с меня как можно большие проценты. Я уже давно понял вашу игру Ланьель. И не говорите, что у вас нет денег на одну кружку пива. Я вам все равно не поверю.

Ланьель допил свое пиво. Достал носовой платок, не спеша вытер рот. И затем пожал плечами.

— Я не нищий, — гордо сообщил он. — Конечно, у меня есть деньги и на кофе, и на пиво, и на нормальную жизнь. Но почему я должен тратить свои деньги, если вы сами меня пригласили? Согласитесь, что это нелогично и глупо. Если вам хочется со мной общаться, то вы должны платить. По-моему, это правильно. Я ведь не беру с вас денег за проезд на метро. Или за такси, когда я вынужден брать такси.

— Одежду вы тоже выбираете, исходя из этого принципа? — не скрывая презрения уточнил Витовченко.

— Нет. Одежду я беру ту, которая мне нравится. И не нужно учить меня, как следует одеваться. Я все-таки француз, мистер Витовченко.

— Это я сразу почувствовал, — согласился Витовченко. — Значит мы договорились? Пять дней?

— Давайте закажем еще пива, — невозмутимо предложил Ланьель и сделал бармену знак, чтобы им принесли еще пару кружек. — Вы забыли о самом важном, — улыбаясь, пояснил он своему собеседнику.

— О чем?

— Деньги, — пояснил Ланьель. — Я ведь никогда не забываю рассказать вам о ваших гонорарах и моих процентах. А вы забыли сообщить мне, сколько хотите заплатить за мою трудную и самоотверженную работу.

— Тысячу долларов, — быстро сказал Витовченко.

— Пятьсот фунтов? — не поверил Ланьель. — За эти деньги я не могу даже слетать в Италию, чтобы собрать нужную информацию. Я надеюсь, что вы пошутили.

— Пять тысяч долларов, — зло прошипел Витовченко.

— Пять тысяч фунтов, — улыбнулся Ланьель, — и это без ваших комиссионных. Учтите, что я делаю вам колоссальную скидку из-за того, что испытываю к вам личную симпатию.

— За такие деньги я сам поеду в Италию и куплю его досье в полицейском комиссариате, — упрямо сказал Витовченко. — Вы, видимо, не хотите со мной работать.

— Вы не умеете торговаться, — вздохнул Ланьель, — я все понял. В вас неистребимо сидит бывший офицер КГБ. Вы считаете, что ваши слова и есть истина в последней инстанции. Но здесь Лондон две тысячи седьмого года, а не Москва шестьдесят седьмого.

— Я об этом всегда помню, — криво улыбнулся Витовченко. — Если бы сейчас мы сидели в Москве и в шестьдесят седьмом, ты бы со мной так не разговаривал. — Последнюю фразу он произнес по-русски.

— Что? — не понял Ланьель.

— Ничего. Семь тысяч долларов. И ни одним фунтов больше. Это все, что есть у меня на банковском счету. Даже если вы сейчас откажитесь или потребуете прибавку в сто фунтов, то и тогда у меня не будет денег, чтобы с вами расплатиться. Только семь тысяч долларов. Согласны?

— За такие деньги и такая огромная работа, — покачал головой Ланьель. — Но ради вас, мистер Витовченко, я согласен. Если вы закажите для меня еще одну кружку пива и выдадите аванс в тысячу фунтов.

— Никаких авансов, — твердо сказал Витовченко, вспомнив Жуковского, — ни одного пенса, пока вы не сделаете работу. А пиво я вам закажу. Можете пить его до тех пор, пока у вас не лопнет мочевой пузырь.

ЗА ПЯТНАДЦАТЬ ДНЕЙ ДО НАЧАЛА СОБЫТИЙ. МОСКВА