«Шпионы» рождаются на Лубянке

Самое странное, что решение чисто научных проблем, таких, какие возникли, например, в делах Сутягина, Щурова, Данилова, Бабкина, под давлением ФСБ и при содействии прокуратуры возлагается, по сути, на суд, который превращается в своеобразный «ученый совет», где специально уполномоченный судья и заседатели должны принимать решение по научным вопросам. Пусть даже и с использованием специальных экспертиз.

Так не проще ли было ФСБ с самого начала обратиться к руководству Российской академии наук — высшему научному авторитету страны (уж там явно работают не агенты иностранных разведок) с просьбой рассмотреть материалы, которые вызвали сомнения у бдительных чекистов, на действительно специализированном ученом совете? Проще, но тогда число злоумышленников, посягающих, по мнению ФСБ, на государственные секреты, приблизилось бы к нулю.

Когда возникли проблемы с учеными ДВО РАН, президиум РАН без просьб ФСБ и суда сам создал экспертную комиссию из трех академиков РАН и трех докторов наук. Комиссия установила, что в материалах Щурова никаких закрытых сведений не имеется. Если и есть проблема, то — научная. Ну и при чем здесь тогда суды и следствие? Не приходит же в голову никому подтверждать или опровергать, скажем, теорию относительности с помощью судебного решения.

Аналогичная ситуация и с делом Данилова. Десятки видных ученых письменно подтверждают, что «представленные в контракте данные не являются секретными», а ФСБ твердит — являются! Представляется, что только заключение ученых — специалистов в конкретной области и наличие возможности у подозреваемого давать нужные пояснения позволили бы достаточно объективно установить наличие или отсутствие секретов. Только при обнаружении секретных данных дело могло бы перейти на уровень следствия и суда.

Нежелание идти по пути закона и здравого смысла заводит обвинителей в тупик. Так, в 2003 году Красноярский краевой суд несколько раз возвращал прокуратуре обвинительное заключение по делу Данилова в связи с неконкретностью обвинений. Из обвинительного заключения суд не смог понять, какую же тайну выдал Данилов! Совершенно аналогичная ситуация была и год назад, когда суд по этой причине уже возвращал дело прокуратуре, но обвинения за целый год конкретизированы так и не были — нет фактов. Радует, что некоторые суды стали требовать от обвинения юридически обоснованных доказательств, а не деклараций.

Прокуратура же вместо отказа от обвинения или его конкретизации идет по проторенному пути: в 2003 году дважды опротестовала в Верховном суде требования краевого суда о конкретизации обвинения.

Анализ специалистов показывает, что в работах Щурова, Бабкина, Сутягина, Данилова секретных данных, за которые их пытаются осудить, нет.

С абсурдом секретности относительно просто общественности удалось справиться только в деле Владимира Сойфера. Обвинители отступили, а дело было закрыто в связи с отсутствием состава преступления, а не по амнистии, как хотели его инициаторы.

В остальных делах все значительно сложнее. ФСБ обвиняет, ФСБ определяет экспертов (которым сама же дает право выступать экспертами), затем на основании заключения таких «экспертов» (чаще всего не специалистов в рассматриваемой области) суды выносят решения. Обвинительные или уклончивые, как в деле Сутягина: направить на дополнительное расследование. И это при полной недоказанности обвинения в ходе судебного процесса!

Заметим, что во всех известных делах о разглашении гостайны и шпионаже эксперты ни разу не воспользовались законным правом на получение дополнительных материалов или собственных объяснений обвиняемого. Они следуют правилу «как начальство велело» и подтверждают наличие тайны, хотя в большинстве случаев они не обладают знаниями и статусом эксперта. Не являются экспертными и их учреждения.

Если же говорить об Игоре Сутягине, то он вообще не может быть надлежащим ответчиком, так как никогда не имел допуска к секретным материалам. Все его научные работы построены на материалах открытых публикаций. Задумаемся: человек не является носителем секретов, но обвиняется в шпионаже и разглашении государственной тайны! Общество, как и в печально знаменитые тридцатые — энкавэдэшные — годы, молчит, косвенно поощряя фальсификаторов на новые «подвиги». Говорят лишь правозащитники да несколько периодически закрываемых СМИ.

Сегодня уже нет сомнений, что сугубо политическим является и дело профессора Бабкина. «Независимый» суд по воле обвинителей осудил Бабкина на восемь лет условно.

Говорят, в ФСБ есть управление собственной безопасности. Почему же оно молчит? Разве не его обязанность разобраться с авторами бездоказательных обвинений? Или им все равно, что в их ведомстве работают люди, готовые фабриковать любые дела против сограждан. Мерзко, но ладно еще, если они это делают бескорыстно, за идею поддержания бдительности граждан, тонуса в стране да рекламы своей важности и незаменимости. А если за деньги, чины и награды?