Шпионы среди нас: секретные материалы

Набор обвинений, предъявленных Сухомлинову, впечатлял: там было и покровительство разоблаченному немецкому шпиону жандармскому полковнику Мясоедову, и случайное или сознательное предоставление совершенно секретных документов бывавшим у него лицам, связанным с германской разведкой. Но публике куда интереснее была история генеральского адюльтера и громкого скандала вокруг срежиссированного Сухомлиновым развода своей будущей жены с ее мужем — В. Н. Бутовичем. Сам по себе адюльтер не был чем-то из ряда вон выходящим (достаточно вспомнить, например, историю Александра Колчака и Анны Тимиревой, развивавшуюся в то же самое время) — просто в любовной истории начальника генштаба и жены полтавского дворянина Бутовича фигурировали и коррупция, и шпионы (истинные и мнимые).

«Участие всей этой компании, — писал офицер Ставки М. Лемке, — в бракоразводном деле Бутович связало Сухомлинова по рукам и ногам. Когда он стал военным министром, члены компании продолжали всячески эксплуатировать свою связь со всемогущим сановником… Сухомлинов оказывал покровительство и некоему Альтшил-леру, ставшему столь близким человеком, что во время своих заграничных поездок он останавливался на его даче под Веной, где останавливался также и Мясоедов. Когда началась война и Альтшиллер, как австрийский подданный, подлежал высылке, Сухомлинов дал за него поручительство, и Альтшиллер был оставлен на свободе. Вскоре были получены компрометирующие сведения о его деятельности в качестве немецкого агента, но к этому времени Альтшиллер был уже в Вене».

Газеты взахлеб расписывали состояние счетов Сухомлинова и расточительство его молодой жены. Выходило, что военный министр, имея жалованья на 18 000 рублей в год, ухитрился «внести за период со 2 декабря 1908 до 3 сентября 1915 года в различные кредитные учреждения Петрограда 702 737 руб.», а Екатерина Викторовна, не имевшая собственных сбережений, тратила на меха, шляпки и украшения более 40 000 рублей и 20 000 франков только за летний сезон в Париже.

В обстановке войны, когда к весне 1915-го обнаружился большой недостаток снарядов и другого военного снаряжения, Сухомлинова стали считать главным виновником плохого снабжения русской армии. 8 марта 1916 года он был уволен с военной службы, а 29 апреля 1916 года арестован. 11 октября 1916 года Сухомлинов был переведен под домашний арест, и у него появилась возможность публичного оправдания.

Бывший министр утверждал, что приписывание ему растраты таких средств ни на чем не основано, жена украшения и меха не покупала, а смотрела и все обвинения в пособничестве германскому шпионажу имеют политическую подоплеку. Он намекал на то, что его сделали козлом отпущения, чтобы не возлагать вину за «неискусное управление армией» великим князем Николаем Николаевичем. Поддержавшие же кампанию против министра депутаты Думы, как считал Сухомлинов, прежде всего стремились взять под свой контроль распределение военных заказов.

Во время Февральской революции 1 марта 1917 года Сухомлинов был снова арестован. В качестве соучастницы была привлечена также его жена. Суд проходил с августа по сентябрь 1917 года. Сухомлинову были предъявлены обвинения в измене, в бездействии власти и во взяточничестве. Большинство обвинений не подтвердилось, однако бывший министр был признан виновным в «недостаточной подготовке армии к войне» и 20 сентября 1917-го приговорен к бессрочной каторге и лишению всех прав состояния. Екатерина Сухомлинова была оправдана.

По большому счету вся эта история так и осталась дурно пахнущим водевилем, где шпионаж был лишь приправой к великосветскому скандалу — бракоразводному процессу Бутовичей, в который были втянуты Николай II, Петр Столыпин, министр Императорского Двора В. Б. Фредерикс, обер-прокурор Синода С. М. Лукьянов, — просочившемуся, несмотря на то, что Синод пытался удержать все в строжайшем секрете. Примечательна она (как и «шпионская» история французского премьер-министра Кайо), пожалуй, тем, что, во-первых, от подозрений в шпионаже не были застрахованы даже первые лица ведущих держав мира, а во-вторых, тем, что основания их подозревать действительно были.

Есть своя история про высокопоставленного шпиона и у британских спецслужб. Правда, ее могло бы и не быть, если бы 16 сентября 2000 года бывший главком британского флота сэр Джеймс Эберли, кавалер ордена Бани, неожиданно не заявил, что никогда не был агентом восточногерманской разведки «Штази» (HVA). Самое интересное, что до этого сэра Джеймса никто в шпионаже не обвинял. Но после его заявления все газеты в Англии посчитали, что именно тот, кто был одним из самых высокопоставленных командиров британских ВМС, возглавлял одну из группировок объединенных вооруженных сил НАТО, был личным адъютантом Ее Величества во время войны на Фолклендских островах, директором Королевского института международных отношений, и оказался тем самым агентом HVA, который скрывался под кличкой Эккарт.