Шпионы, террористы, диверсанты

Буквально в день освобождения Пинто израильское телевидение сообщило о другом подобном случае, ссылаясь (иначе военная цензура не пропустила бы!) на материалы, опубликованные в лондонском журнале «Спектейтор». Речь шла о подполковнике А. Садехе, приказавшем в те же дни вторжения весной 1978 года расстрелять пленного, захваченного в Южном Ливане. (Вспомним при этом «благородное возмущение» Моше Аренса и его заявление, что израильская армия не убивает военнопленных!) Если же учесть, что в ходе вторжения в Ливан и осады Бейрута летом 1982 года, в ходе резни в лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатила израильская армия творила куда большие злодеяния, то зверское убийств «только» двоих палестинцев агентами «Шин-Бета» с точки зрения сионистской Фемиды вообще не заслуживает никакого внимания. Не были же привлечены к уголовной ответственности министр обороны А. Шарон и начальник военной разведки того периода Е. Саги! Почему же должен быть судим Абрахам Шолом? Что же касается политических скандалов, то к ним в Израиле все уже привыкли и они являются непременной принадлежностью жизни сионистского государства.

Допрос под пыткой

— Ты — коммунист? Сознавайся! Мы все знаем!

И опять удары — каблуками, железными прутьями, палками, кулаками…

Этот кошмар начался для Халиля Хиджази, жителя города Наблуса, находящегося на оккупированом сионистами Западном берегу реки Иордан, глубокой ночью, когда в его дом ворвались сотрудники израильскЛ гестапо.

Халиля и его семью они вытащили из постелей и поставили лицом к стене. Сами же принялись за обыск. Перерыли все. Переломали мебель. Перебили посуду. И… ничего не нашли!

— Ничего, найдем! — услышал Халиль злобный выкрик старшего налетчика. — Ты — коммунист. Мы знаем. Ты у нас заговоришь и покажешь нам все сам!

— Но что вы ищете? — повернул голову Халиль. И сейчас же на него обрушился страшный удар. Очнуся он уже в камере полицейского участка Наблуса.

…Мы разговариваем с ним в Бейруте, в кабинете члена исполкома Организации освобождения Палестины, ответственного за работу ООП на Западном берегу реки Иордан.

Халиль Хиджази говорит глуховато, он весь словно ушел в себя, лицо его похоже на маску. Таким оно было, наверное, когда его допрашивали под пытками — целый год!

…В полицейском участке Наблуса Халиля «подвергли первичной обработке» то есть «просто» избивали, не задавали никаких вопросов. Его раздели, руки и ноги связали и стянули за спиной — и били всем, чем могли. Трое суток без перерыва.

На четвертый день Халиля бросили в машину и доставили в военный суд в город Раммаллах. По пути — топтали ногами, били.

— В Раммаллахе ты у нас заговоришь! — усмехались палачи. — Там у нас специалисты развязывать языки таким, как ты!

Да, они знали, чем угрожали. В камере при военном суде Халиля стали пытать «по-научному». Его подвешивали за ноги, за вывернутые назад руки. Подвешенного били обрезками труб, палками. По почкам, по пяткам, по половым органам. Когда он терял сознание — отливали водой и начинали все сначала.

— Ты — коммунист? Член Национального фронта Палестины? Член руководства федерации профсоюзов? Ты — террорист? Отвечай! Подпиши протокол, что мы нашли в твоем доме оружие!

— Ничего вы у меня не нашли, — разбитые губы еле шевелились. — Ничего я не подпишу…

Удар, пронзительная боль — и темнота… Когда Халиль пришел в себя, он увидел, что палачи держат его жену.

— Очнулся? Смотри же! Нас здесь четверо, и мы изнасилуем ее вчетвером…

С женщины стали срывать одежды…

— А ты у нас сдохнешь! Мы прикончим тебя, как прикончили Фариза Таштуша. Ты знаешь, в каких мучениях он сдох?

(Фариз Таштуш — палестинский студент, учившийся в Италии и приехавший на Западный берег, чтобы навестить умирающую мать. Он был схвачен и зверски замучен сионистскими палачами в Наблусе в 1972 году.)

И опять удары, и опять боль, от которой спасает лишь глубокий обморок. День за днем. Ночь за ночью. Потом — тюрьма на территории бывшего русского православного монастыря в Иерусалиме. И здесь продолжались все те же зверские пытки.

— Однажды меня, потерявшего сознание под пыткой, закованного в кандалы, бросили в камеру к израильский уголовникам и приказали им «позабавиться» со мною,― глухо, глядя сквозь меня, рассказывал Халиль Хиджази.― Очнулся я от того, что между пальцами на ногах у меня была заложена и подожжена вата. Уголовники жгли меня сигаретами. Били, топтали…

Из Иерусалима Халиля снова отправили в Наблус. Палачи хотели скрыть его местонахождение. На все требования родственников и четырех адвокатов, возглавляемых Фелицией Лангер, израильской, ведущей многолетнюю борьбу против сионистского гестапо, следовал ответ, что Халиль Хиджази в списках арестованных «не значился», да и вообще такого человека «не существует»!

Но арабская и прогрессивная израильская общественность не ослабляла усилий, чтобы добиться освобождения Халиля или хотя бы узнать, в чем его обвиняют. Поэтому после трех дней зверских пыток в Наблусе палачи отправили свою жертву в военную тюрьму в Сарафанде.