Шпоры на кроссовках

– Антонин, я тебя обманул. Я не македонянин. Я…

…Эллинский мальчишка стал первым, кому Колька рассказал правду. Когда закончил говорить – уже стемнело, в чернильном мраке сарая поблескивали глаза Антонина, да слышалось его сдержанное дыхание.

Он поверил. Как и все его современники и соотечественники, Антонин жил в мире преданий о богах, сходивших на землю, чтобы жить рядом с людьми, о героях, побеждавших чудовищ и спускавшихся в загробный мир за любимыми… Человеку, оставившему, прежде чем пить, цветок у родника в дар нимфе, его хозяйке, не оставляло никакого труда поверить в пришельца из далеких времен и земель, ищущего волшебный щит, чтобы сразиться со злым волшебником.

– Теперь тебе лучше вернутся к своим, догнать Филиппа… – закончил Колька, и Антонин возмущенно и удивленно ответил, перебив его:

– Клянусь Афиной Палладой и ее священной змеей – после этого рассказа мне бросить тебя?! Ты сошел с ума. Нет, мы сейчас как раз и поплывем в Халкис, а там – как дадут боги. Вставай, Николай. Пора плыть…

…Легкие облака затянули яркую луну, приглушив ее сияние. Мальчишки гребли по очереди, бесшумно опуская в рябившую воду обмотанные по уключинам обрывками сетей весла; один греб, второй, распластавшись, лежал на носу и всматривался в серебристый полумрак. По воде издалека доносились звуки – лязг металла, кашель, отрывки речи на чужом языке, плеск волны о бор корабля и скрип каната. Лодку трудно было услышать и нелегко заметить в ночном проливе, а корабли рисовались черными силуэтами на воде у городских стен, опоясанных по верху частой цепочкой колеблющихся алых огней – в Халкисе ждали штурма. Наверное, там и не спал никто. По временам то тут, то там со стены огнедышащим драконом соскальзывала пылающая струя, разбивалась о воду, растекалась по ее поверхности и горела, освещая все вокруг прыгающим неверным светом.

– Тишшш! – зашипел, лежавший на носу Антонин, и Колька, перестав грести, сжался, услышав размеренный плеск. Совсем близко – пахнуло горячим деревом, немного – туалетом, мокрой тканью – скользнул без огней, размеренно взмахивая веслами, корабль с круто задранным носом, с башнями на носу и корме. – Финикийский, – шепнул Антонин. – Наверное, ходил на разведку.

– Днем вчера, – Колька снова начал грести, – я видел тут два ваших корабля. Они уплыли за мыс.

– Это мы плывем на лодке, – немного сердито ответил Антонин, устраиваясь удобнее, – доски и бочки плавают… А корабли ходят. Наших – в смысле, афинских кораблей тут быть не может, они все у Саламина… Это, наверное эвбейские триеры.

– А они за кого? – полюбопытствовал Колька.

– Северная Эвбея подчинилась Царю Царей. А тут, на юге, сам видишь. Должно быть, часть их кораблей не успела к месту сбора флота, и они прячутся теперь в бухтах и скалах.

– Сколько вообще у вас кораблей? – продолжал расспрашивать Колька.

– Больше всего – наших, афинских триер, – гордо ответил Антонин, – мы на государственное серебро построили двести! Сорок дал Коринф. Тридцать – Керкира, пятнадцать – Эгина… Другие города прислали кто по десять, кто по пять, кто по одной триере. Всего собрали четыреста кораблей. А у мидян больше двух тысяч! Э, что говорить! – Антонин печально вздохнул. – Мы, эллины, живем в двухстах больших городах. А из них только сорок соединились против врага. Фивы, например, открыто взяли руку Царя Царей… Но, – эллин вскинул голову, – мидяне рабы своих правителей и воюют из страха и для грабежа. А мы – свободные люди и защищаем свою родину, алтари наших богов, гробницы предков, детей, женщин и стариков! Царю Царей нас не одолеть – мы уже били их флот у Артемисия и Еврипа, разобьем и у Саламина, а без флота его огромная армия вымрет с голоду на нашей земле!

Антонин разгорячился, но голоса не повышал – до вражеских кораблей оставалось всего ничего, и он сам сел на весла.

Колька забыл дышать, когда их лодочка бесшумно заскользила меж высокобортных громадин. Конечно, корабли были размером с какой-нибудь ракетный катер ХХI века, вовсе и не больше… но из лодки казались громадными! А тут еще постоянный страх – достаточно было вахтенному или какому полуночнику высунуть башку над бортом – он бы увидел лодку наверняка. Но мальчишкам везло – их суденышко плавно скользило из тени в тень и не привлекало ничьего внимания. Колька осмелел и даже стал отталкиваться от просмоленных бортов рукой, слушая, как внутри то вздыхают, то говорят на непонятном языке, то всхрапывают и кашляют люди.

Они миновали сторожевую линию вражеских кораблей, и Антонин, перестав грести, указал рукой вперед, на берег. Только теперь мальчишки разглядели, что город был в осаде и с суши. Множество круглых шатров окружали стену, несмотря на ночной час с меж шатрами тут и там суетились люди. Молча, как ни странно, но Колька догадался:

– Э, похоже, они собрались на приступ!

– Кажется так, – Антонин стиснул зубы. – Халкеситам остается теперь рассчитывать лишь на помощь богов и крепость ворот. И мне не верится, что эти ворота очень уж крепки.

– Как нам в город-то попасть? – только тперь опомнился колька. Антонин покачал кудрявой головой: