Шрам

Но даже когда я говорила за других (осознанно или нет), я действовала ради себя. Я присутствовала при всем происходившем – истинная «я». И потом, хотя я и сижу здесь, за десять тысяч миль от Нью-Кробюзона, на другом конце чужих морей, я знаю, что пусть и медленно, но мы движемся к дому. И хотя печаль и чувство вины неизгладимо встеганы в меня вместе со шрамами, две вещи мне ясны.

Первая состоит в том, что все переменилось. Больше мной уже никто не сможет воспользоваться. Эти дни позади. Я слишком многое знаю. То, что я делаю сейчас, я делаю для себя. И несмотря на все, что случилось, мне кажется, будто мое путешествие начинается только сейчас, только в эти дни. Мне кажется, будто это (даже все это) было только прологом.

Вторая же состоит в том, что мое желание отправить это письмо кому-нибудь, оставить по себе хоть какой-нибудь след в Нью-Кробюзоне, мой сумасшедший пыл – все это прошло. Та жажда, что обуяла меня в Устье Вара, в Салкрикалторе, – послать письмо, в последнюю минуту решить, кто ты, не исчезнуть бесследно – весь этот безумный ужас кончился.

Он превратился в ничто. В нем больше нет нужды.

Я возвращаюсь домой. Я накоплю по пути назад – а путь этот будет долгим, но когда-нибудь подойдет к концу – гораздо больше новых слов, чтобы и их тоже передать тебе. Мне не нужно отправлять это письмо по почте. Кто бы ты ни был, мой дорогой друг, кого бы я ни выбрала, я вручу тебе это письмо лично.

Передам тебе его из рук в руки.