Шрам (СИ)

Такие же здоровые, как и сам их командир, воины Кедрика взметнулись в седла. Они действительно чем-то были похожи на медведей. Схожести придавали украшения кожаных доспехов, выполненные из медвежьей шкуры. Вооружены они были палицами и шестоперами. Впрочем, их командир тоже был вооружен палицей. Хотя, нет, скорее дубиной. У Доналла Кедрика на плече лежала здоровенная дубина, на конце обитая металлическими кольцами. А его шлем покрывала настоящая медвежья голова.

— Филин, предки тебя забери! — снова заорал Кедрик. — Иди сюда, охотник хренов! Что ты встал и лупаешь глазами, как...филин?!

Воины, стоящие вокруг Кедрика, заржали. К баронету быстро подбежал мужик с весьма примечательным лицом. У него был маленький крючковатый нос и глубоко запавшие глаза с темными кругами вокруг них. Понятно, почему его называют Филином.

— Филин, ты должен провести нас к лагерю тилинкитов так, чтобы они нас не учуяли, — и Доналл Кедрик требовательно посмотрел на своего охотника.

— Все сделаю в лучшем виде, — поклонился охотник. — Только сыновей своих кликну. С Вашего разрешения, пойдем через Овражки и Малые Дубки. За Дубками надо будет спешиться, от деревни к берегу на лошадях не подойти, а незаметно — тем более.

Кедрик с гордым видом развернулся к барону и выпятил грудь. Беон тер Аристи согласно кивнул головой. Через пять минут мы уже шли на рысях к Овражкам. Той дорогой, которой нас вели местные охотники, можно было идти только в колонну по одному, поэтому наша дружина растянулась в длинную-длинную змею. Тем не менее, головной и боковые дозоры выставлялись и работали. Вместе с головным шли и охотники.

До деревни Овражки дошли нормально, но вот в самой деревне... Наш десяток шел в охране барона в голове колонны. Вместе с нами шел и Доналл Кедрик со своими людьми. Впереди был только головной дозор. И вот, перед самой деревней, от головного дозора к нам прискакал дружинник. Его хмурое лицо меня сразу насторожило.

— Ваша милость, — обратился он к барону. — Там... там...

— Не мямли, — одернул воина Беон тер Аристи.

— Там... деревня разорена, — собрался дружинник. — Жители перебиты... растерзаны. Тилинкиты ушли.

— Моржовые задницы! — рыкнул Доналл Кедрик.

— Кедрик, ты же говорил, что жителей предупредили. Как получилось, что в этой деревне смогли их застать врасплох? — спросил барон.

Баронет только растерянно пожал плечами.

— Ладно, вперед! — хмуро скомандовал Беон тер Аристи.

Эту деревню я запомню на всю жизнь. Здесь, на Этерре, я уже успел повидать всякого. Сам далеко не одного человека отправил на тот свет, причем не пулей с полукилометровой дистанции, а с помощью честного железа в тесной схватке. Но, еще на въезде в Овражки, глянув на раскинувшуюся передо мной страшную панораму, меня сильно замутило, и я еле сдержал рвотные позывы.

Люди в Овражках были не просто убиты, они были буквально растерзаны. Я ехал за бароном по деревенской улице и невольно запоминал эту ужасную картину. Трупы были везде. Вот тело мужчины в луже крови, лежит на пороге дома. Множество колотых ран на теле, горло разрублено до позвоночника, а голова скальпирована. Недалеко от него лежит трупик маленькой девочки, ее головку размозжили о бревенчатую стену.

Дальше — лавка и стол под яблоней. Под ней лежат старик и старуха, их, похоже, убили походя. По одной скупой колотой ране под сердцем. На плетне соседнего двора на жердь наколот младенец, мальчик. Во дворе, прямо на земле, распята молодая, недавно красивая женщина. Руки и ноги ее раскинуты и прибиты прямо к земле деревянными колышками. Платье задернуто на голову, живот вспорот.

Напротив, к дереву привязан мужчина. Веревкой связаны руки и ноги. Голова притянута к дереву кожаным ремешком, тоже скальпирована. Верхние веки приколоты к бровям щепками. В животе торчит деревянная жердь. Мне становится плохо, когда я представляю, что здесь происходило.

На следующем дворе животом на столе лежит женщина, ее руки связаны под ним. От одежды не осталось ни одного целого кусочка. Ее пах и ноги залиты кровью. Перед столом на земле лежит тяжелый каменный жернов, из-под которого виднеются маленькие детские ножки. На камне стоит отрубленная мужская голова, тоже скальпированная.

Всюду вороны, которые недовольно каркают и лениво взлетают при нашем приближении. Я долго не могу прийти в себя. Глаза предательски заполнили слезы, в голове непонятный шум. С трудом и не сразу я смог взять себя в руки. Ненависть к существам, совершившим эти чудовищные зверства, выкристаллизовалась в императив: хороший тилинкит — мёртвый тилинкит.

Весь наш отряд прошел через деревню и все выезжали с одинаковыми серыми злыми лицами. Однако было видно, что с такими зверствами они уже сталкивались и ничего нового для себя не увидели. Только для меня увиденное было чем-то запредельным. Не сговариваясь, дружина увеличила скорость. Никого не пришлось подгонять. Воины стремились побыстрее добраться до врага. Этих зверей в человечьем обличье.