Шрамы и песни

Когда я проснулся, в окно пробивалось яркое утреннее солнце. Я до сих пор находился в палате Грейс, судя по всему, я вырубился прямо в той позе, в которой и сидел. Три ночи без сна давали о себе знать. Все мое тело затекло. Я огляделся и увидел Леа. Она спала на коленках у симпатичной молодой медсестры. Кажется, ее звали Бетси. На ее плечо и вполне миленькую голубую форму стекали ручьем слюни Леа. О да, у этой девчонки было мало хороших манер.

Надо было что-то делать, а  времени оставалось все меньше. Габриель помогать мне не собирался. А я не носил розовых очков и прекрасно понимал, что этот засранец без боя Грейс мне не отдаст. Придется как-то связаться с Михалычем. Мишка всегда был реальным мужиком, ну, в данном случае ангелом. У него всегда можно было одолжить деньжат. Короче, за ним не заржавеет.

Я спустился опять в больничную часовню, поставил свечку за здравие и стал ждать. А ждать долго и не пришлось.

— Шамсиил, сынок, здорово. Чем обязан? Давно не виделись, — послышался голос Михалыча из-за спины.

Я чуть в штаны от испуга не наделал.

— Михалыч, ну что за привычка подкрадываться сзади? Я, конечно, не осуждаю, но черт, я же не Рафаил.

Михалыч на мои подколы только слегка улыбнулся. Про этих двоих давно уже слушок ходит.

— Зря, зря…. У тебя милая мордашка. Ну да ладно, что ты хотел, Шамсиил? — спросил он.

— Видишь ли, кто-то явно вешает мне лапшу на уши. Может, ты помнишь Селу, дочурку Еноха, длинные черные волосы, серебристые глаза, ноги от ушей, упругая попка, отличный бюст?

— Я решил слегка освежить образ Грейс в памяти Михалыча.

— Припоминаю такую, ты с ней путался еще. Так, Шейн, она уже давным-давно на небесах. —

Он явно не понимал, зачем я его позвал.

— В том то и дело, что нет, ее душу заграбастал Габриэль, а ее милая тушка лежит на койке на два этажа выше нас. И мне бы ну очень хотелось это исправить, но как ты уже заметил, мне подрезали крылышки, — пояснил я.

— Зачем тебе она, Шамсиил? Ты бы лучше пригляделся к Коннеру, чувак точно к тебе не равнодушен.

У меня отвисла челюсть. Коннер и я? Я даже никогда не думал в таком ключе, да у меня были связи с парнями, точнее, они были у Шейна, но у меня всегда это вызывало отвращение. А сейчас после слов Михалыча я стал задумываться. Коннер всегда был рядом, я всегда мог на него положиться. И он всегда собственнически на меня смотрел, но я не придавал этому значения. И у него такие сильные руки… Мне надо выкинуть это из головы. Я люблю Грейс.

— Я люблю ее, Михалыч, — наконец-то ответил я и слегка покраснел.

— Ну как знаешь сынок, но имей в виду, я тебя предупреждал. Ладно, я знаю, где он может ее держать. Залезай ко мне на спину, я мигом доставлю тебя туда.

— Только залетим ко мне домой, мне надо отметиться у парней, а то они будут беспокоиться.

Я залез на спину к Михалычу, обхватил его ногами и вцепился мертвой хваткой ему в шею. Я очень боюсь высоты. Мы летели над Нью-Йорком, ветер раздувал мои волосы, и я крепче вцепился в Михалыча. Внизу по своим делами спешили люди, кто-то шел на работу, кто-то гулял с собакой, молодые парочки сидели на травке в Центральном Парке и целовались. А тем временем мои мысли невольно опять возвращались к Коннеру.

Мы влетели в окно моей спальни. Прям как гребанные Малыш и Карлсон. Я попросил Михалыча остаться там, а сам вышел в зал, все сидели на диване и смотрели «Глухаря». Черт, я бы и сам сейчас сел и посмотрел свой любимый сериал, но времени не было, а может, все-таки Михалыч и Грейс подождут минут сорок. НЕТ, НАДО БЫЛО СПЕШИТЬ. Я ощутил на себе взгляд зеленых глаз, таких родных, что на душе заскребли кошки.

— Коннер, мы можем поговорить? — спросил я.

У Коннера заблестели глаза от радости. И как я сам раньше этого не замечал.

— Конечно, Шейн, все что угодно, — ответил он.

— Наедине, — уточнил я.

И пошел в  туалет. Коннер подскочил и вприпрыжку поскакал за мной. Из-за маленького пространства туалета мы стояли так близко, что почти касались друг друга.

— Коннер, я лечу спасать Грейс, — сказал я. Его лицо сразу помрачнело.

— Летишь??? Как супермен? — Он был очень удивлен. Черт, ошибочка вышла, ляпнул, не подумав.

— Ну, ты понял, Коннер, это я так, для пантов сказал. Я не об этом хотел с тобой поговорить. — Его глаза снова наполнились надеждой.

— Это очень опасно, и я могу не вернуться. Если я вдруг я не вернусь, объясни все парням. И еще, Коннер, я хочу, чтобы место фронтмена в группе занял ты.

— Хорошо, я все сделаю, Шейн. Только ты береги себя, ты такой хороший, и, чувак, Грейс тебя не заслуживает. — И на этих словах он меня крепко обнял. По моему телу растеклось приятное тепло, и я резко отстранился.

— Прости, чувак, — смущенно сказал Коннер.

— Мне пора, — сказал я.

И мы вышли. На нас смотрели три пары удивленных глаз. Когда я уходил, я услышал, как Алекс спросил:

— Коннер, что он тебе сказал?

— Да хрен его знает, нес какую-то чушь, мол, полетел спасать Грейс. Мне кажется, он опять подсел. Сказал, что ему пора, а сам зачем-то пошел в спальню. Я начинаю переживать за него.